Даже между племянницами и дядьями или племянниками и тетками, а уж между братьями и сестрами! Родные брат и сестра – это риск.
Разочарование, как гигантская волна, накрыло ее с головой. Цезарь, в чьей любви она была так уверена, обманывал ее! Все эти месяцы в Риме, когда она надеялась и молилась, лишь бы забеременеть, этого так и не случилось. А он знал, он знал! Бог с Запада обманул ее, и все из-за какого-то глупого римского предрассудка! Она скрипнула зубами, с губ ее слетел звериный рык.
– Он обманул меня, – глухо произнесла она.
– Только потому, что знал: ты не поймешь. Я вижу, что он был прав.
– Если бы ты был Цезарем, ты поступил бы со мной так же?
– Ну-у, – протянул Антоний, перекатываясь на ложе поближе к ней, – мои чувства не столь возвышенны.
– Я повержена! Он смеялся надо мной, а я так его любила!
– Все это в прошлом. Цезарь мертв.
– И я должна повести с тобой тот же разговор, какой вела когда-то с ним, – сказала Клеопатра, украдкой вытирая слезы.
– Разговор о чем? – спросил Антоний, пальцем проводя по ее руке.
На этот раз она не отдернула руку.
– Нил не разливается уже четыре года, Марк Антоний, потому что фараон не беременеет. Чтобы помочь своему народу, я должна зачать ребенка, в венах которого будет течь кровь богов. В твоих жилах течет та же кровь, что и у Цезаря. По матери ты из рода Юлиев. Я молилась Амону-Ра и Исиде, и они сказали мне, что ребенок от тебя будет им угоден.
Не похоже на признание в любви! Как мужчина ответит на такое бесстрастное объяснение? И хочет ли он, Марк Антоний, вступить в связь с этой хладнокровной малышкой? Женщиной, которая искренне верит в то, что говорит? «И все же, – подумал он, – зачать богов на земле – это новый опыт. Напакостим старику Цезарю, семейному тирану!»
Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
– Это честь для меня, моя царица. И хотя я не могу говорить за Цезаря, я тебя люблю.
«Лжец, лжец! – кричало ее сердце. – Ты – римлянин и любишь только Рим. Но я использую тебя, как Цезарь использовал меня».
– Ты разделишь со мной ложе, пока будешь в Александрии?
– С радостью, – ответил он и поцеловал ее.
Поцелуй, вопреки ее ожиданиям, оказался приятным. Его губы были холодные и гладкие, и он не совал ей в рот язык в этом первом, пробном поцелуе. Только губы к губам, мягкие и чувственные.
– Пойдем, – сказала она, беря лампу.
Ее спальня была недалеко, личные покои фараона в небольшом крыле дворца. Антоний сорвал с себя тунику – под ней никакой набедренной повязки – и развязал банты, удерживавшие ее платье на плечах. Платье соскользнуло к ногам. Клеопатра присела на край постели.
– Хорошая кожа, – пробормотал он, растянувшись рядом с ней. – Я не сделаю тебе больно, моя царица. Антоний хороший любовник, он знает, как обращаться с таким хрупким созданием.
И действительно, он знал. Их соитие было медленным и на удивление приятным. Он нежно касался ее тела, а когда стал ласкать груди, это было восхитительно. Несмотря на уверения, что он не причинит ей боли, ей было бы больно, если бы