я за них отвечаю.
Это были дорогие слова. «Отвечаю» – так мог сказать только настоящий мужчина.
И еще Танька предложила:
– Квартиру, Наташка, меняй, нечего тебе в слободке сидеть! Сменяй на нормальный район, пусть на однокомнатную, но отсюда драпай, сестра, беги, что есть мочи.
– А если ты… – осторожно сказала Наташа, – если с Петей не сложится?
– Нет, Наташка, в Москву я не вернусь, – решительно ответила сестра. – Ни за что не вернусь, не беспокойся. Если с Петей не сложится, – она улыбнулась, – тогда пойду к тетке. Знаешь, что я поняла? – Танька рассмеялась. – Деревенская я! Нутро у меня деревенское, от папки досталось! Хорошо мне в деревне, спокойно. Не то что в городе. В общем, меняй – и дело с концом!
Маклера по обмену по имени Стасик, маленького, с пузцом, с узкими, хитрыми, испуганными, бегающими и косыми глазами, нашла всемогущая Людка.
Кстати, у той все было неплохо – новым жильем она была довольна, новой работой тоже. Трудилась Людка теперь в ресторане сервизницей, ведала посудой. Списывала бой, выдавала новую, слегка приторговывала на стороне. В общем, денежка водилась, как говорила подруга. Да и кормилась там же, в ресторане, и кое-что с собой выносила.
– По ерунде, но прибыток, – говорила она. – Хорошее все поварам, дальше мэтр, следом официанты и бармен, а я уж в конце. Но не в самом, не думай! За мной еще посудомойки и поломойки, ха-ха!
Наташа ничего и не думала. Людка есть Людка, что говорить.
Маклер Стасик предложил два варианта – однокомнатную в Тушине и однокомнатную в Черемушках.
Конечно, Черемушки! Да и квартирка Наташе понравилась – окна во двор, под окном здоровенный куст белой сирени, чистый подъезд, до метро десять минут. О чем еще мечтать? К тому же квартирка оказалась и с балконом. Стала собирать документы на обмен.
Когда все бумаги – ох и хлопотное это дело! – были собраны, Людка позвонила уточнить, какую сумму Наташа взяла в качестве доплаты.
– Как никакую? – обалдела подруга. – Ты что, дебильная? Ты ж отдаешь им четырнадцать квадратов, идиотка! И ни черта с них не берешь?
Наташа что-то бормотала в свое оправдание – мол, сама знаешь, что такое наша слободка, знаешь, какие у нас соседи – Валька скандалит и бьет посуду, Юрка крушит мебель, тетя Зина рыдает на весь дом, когда сыночек Володька отбирает у нее пенсию. Да и вообще не о чем говорить – хочу уехать и забыть все как страшный сон. И вообще, Людка, – Наташа отвлекала подругу, – там, на Власова, в Черемушках, такая красота! А какая сирень у меня под окном! А тишина! И соседи такие хорошие, тихие, интеллигентные! Да и мои – так она назвала людей, с кем менялась, – такие несчастные. Думаешь, они просто так из такого рая в наше дерьмо уезжают? Ситуация у них, понимаешь? Дедушка парализованный, бабушка и немолодая, одинокая дочь. И все в одной комнате! Дедуля орет по ночам и все остальное. Бабулька за ним ухаживает, а сама еле ходит. И дочка больная, несчастная – видит плохо, диабет у нее, старая дева. И я их буду трясти? Да и нет у них денег! Нет, понимаешь? Какие там лишние метры, когда мне и так