пятнадцать фунтов больше, чем до Линуса, а это, если уж совсем честно, на десять фунтов превышает мой вес до Чарли. Я оттягиваю складку рыхлого теста, в которое превратился мой упругий живот, и провожу взглядом по полоске ржавого цвета, и не собирающейся блекнуть – она тянется от точки на пару дюймов выше пупка до волос на лобке. И смотрю дальше, на подушки плоти, облегающие мои бедренные кости, которые сильно разошлись, пропуская Линуса, самого крупного из моих детей. После этого я стала обладательницей более широких бедер и полного шкафа брюк, которые уже никогда на мне не застегнутся.
Спортзал, куда я записана, правильнее назвать любимым объектом благотворительности. Я там ни разу не была. На самом деле мне стоило бы аннулировать членство, вместо того чтобы, по сути, дарить клубу по сотне долларов в месяц. У нас в подвале тоже есть устройства, стоящие там, словно статуи, и собирающие пыль: эллиптический тренажер, «Боуфлекс» с усилителями и гребной тренажер, который Боб купил мне на Рождество, когда я была на восьмом месяце беременности (с ума он, что ли, сошел?). Я прохожу мимо этих громоздких предметов всякий раз, когда иду стирать, что при трех детях случается часто. Я всегда стараюсь проскочить мимо них побыстрее, не глядя, как будто мы крепко поругались и я теперь их демонстративно игнорирую. Это срабатывает. Они ко мне никогда не пристают.
Я втираю в ладони оставшийся «Лубридерм».
«Не будь такой строгой к себе», – думаю я, зная за собой такую склонность.
Линусу всего девять месяцев. В голове всплывает фраза «Девять месяцев растем, девять – уменьшаемся» из книжки «Советы подружке, как вернуться в форму». Автор полагает, что у меня есть время на такие штуки, как маникюр, шопинг и закрытые показы мод, и что форма для меня – самое главное. Не то чтобы я не хотела вернуться в форму – она есть в моем списке приоритетов. Но, увы, ближе к концу, где я едва могу ее разглядеть.
Прежде чем одеться, медлю: осталась еще одна, последняя оценка. Моя светлая кожа покрыта веснушками – милое наследство матери-шотландки. В детстве я соединяла пятнышки ручкой, получая созвездия и татуировки. Больше всех я любила идеальную пятиконечную звезду, которую мои веснушки образовывали на левом бедре. Но это было давно, в восьмидесятые, до того, как я узнала о лосьонах для загара. Тогда мы с друзьями приносили на пляж бутылочки детского масла и буквально прожаривались на солнце. Теперь врачи и СМИ в один голос твердят, что мои веснушки – возрастные пятна и следы солнечных ожогов.
Я прячу большую часть «следов» под белой блузкой и черным «костюмом силы» от Эли Тахари. В этом костюме я чувствую себя как мужчина – в хорошем смысле. Идеально для предстоящего дня. Я насухо вытираю волосы и размазываю по ним пригоршню эмульсии «Шайн-энд-холд». В моих волосах – золотисто-каштановых, густых и волнистых, длиной до плеч – нет ничего мужского. Может быть, я толстая и рябая и одета как мужчина, но мои прекрасные волосы мне очень нравятся.
Машинально наношу на лицо тональный крем, румяна, подводку и тушь, спускаюсь на первый этаж и снова вступаю в игру. Теперь на кресле-мешке