вспомнил слово «эгрет». Кажется, это было название этого украшения.
Выглядел всадник величественно и даже торжественно. Он спустился со сходен, приблизился к шеренге, встал напротив неё и замер.
– Воины, – сказал после паузы человек с эгретом.
В его голосе было столько подавляющей воли и столько какой-то влекущей, необъяснимой для Вадима силы, что по телу Аллахиярова прошла непроизвольная дрожь.
– Приветствую вас, воины! – продолжил всадник. – Меня зовут Танн Тираксор!
Тут всадник сделал паузу. Аллахияров с удивлением понял, что сейчас его распирает от желания заорать что-то приветственное. Вместе с этим Вадим понимал – ещё не время для этого. Сейчас надо было сдерживать в себе этот порыв – а может быть, даже его копить. Вадим оглянулся вокруг – все две сотни бойцов строя смотрели сейчас на всадника с таким почтением, с такой любовью, с какой смотрят лишь на божество, неожиданно в белом сиянии спустившееся с небес.
Вадим и сам сейчас испытывал нечто подобное. Но если он, как ему показалось, может этому хоть сколько-нибудь сопротивляться, то воины, которые были поблизости, не имели даже такой мысли. Тот, кто предстал перед ними сейчас на коне, был для них всем – родным отцом, любимым братом, величайшим военачальником и лучшим другом. Человек, который находился перед шеренгой, был смыслом существования для них всех. И не было сейчас для бойцов смысла большего или лучшего.
Танн Тираксор снова заговорил.
– Вас, Воины, зовут Паладины.
– Да! – хором ответила шеренга. Ответил вместе с ней и Вадим, и вскинул сжатый кулак в приветствии. Всё это Аллахияров проделал совершенно неожиданно для самого себя, но даже удивления от таких своих действий почти не испытал. Всё то, что он делал сейчас – было уместно. Всё было верно. Всё было правильно.
– Вы здесь затем, Паладины… Чтобы мы вместе сражались с нашим врагом, – продолжил Танн. – Врагом хитрым, коварным и жестоким! Врагом страшным и опасным. Врагом чёрным и вероломным.
– Да, да, да! – троекратно пронеслось над шеренгой и вскинулись снова руки, и загорелись пожаром глаза, и закипел внутри каждого, кто стоял в шеренге, гнев.
Мудрый и Простой подождал, пока утихнет этот рёв.
Отголоски и шумы прекратились, когда Танн поднял руку. Все желали снова слышать голос своего бога, никому не хотелось пропустить ни единого его слова.
– Это – Асуры, – Танн поднял руку и указал на одного из лысых людей с плёткой. Все четверо Асуров с лязгом вынули мечи из ножен и хором пролаяли что-то, что больше всего походило на клятву верности.
– Асуры – ваши старшие братья!
– Да!
– Все вместе – мы сила!
– Да!
– Спина к спине! Плечо к плечу! Локоть к локтю! – Танн поднял уровень звука своего голоса выше, и он зазвенел теперь над плацем и разлился, словно песня. Вадим сейчас испытал что-то давно забытое, из юности. Это чувство он переживал