извивающиеся по земле корни. Достала из торбы нехитрый перекус. Эйден благодарно кивнул, принимая полоску вяленного мяса и опустился рядом.
– Да. Получается, и у вас тут всё не так просто, – протянул он, старательно пережевывая жесткую, волокнистую оленину.
– Да уж попроще, чем одному шататься.
– Конечно. Одному-то вообще смерть.
Старуха хитро покосилась на парня и не ответила. Посасывая сухое мясо, она деловито перебирала содержимое торбы.
– Ну да, я кое-как добрался, – по-своему истолковал взгляд Эйден. – Но это удача чистой воды. Ты же знаешь…
– Ой не прибедняйся, – шелестящий смешок Дарны был похож на щебет больной птицы.
– Хм… Скажи еще, что как остальные веришь в то, что я колдун, маг или кто там ещё.
– Я вообще не как остальные. Хмыкает он. На вот, жуй ещё. Глядишь – и бабушке пожевать догадаешься.
Эйден взял ещё кусок оленины. Очень надеясь, что знахарка пошутила и не будет требовать пережёванное мясо обратно.
– Нет, ну а что? Я бы знал поди… если бы это… – неопределённо протянул он.
Легкий, но постоянный словно водяной поток ветер, обдувал лицо, заставляя чаще моргать. Монотонно шелестели яркие листья. Причмокивала, пытаясь справиться с вяленой олениной, Дарна.
– Ещё пару лет назад, – начала знахарка негромко, – Каська и не подозревала, что растёт настоящей красавицей. Но, как легко заметить, это вовсе не повлияло на результат. Данность – есть данность. Иллур, хоть и храбрый, волевой человек, всё ещё остаётся незрелым хвастуном. Он никак не мог допустить мысли, что его выручил просто хромоногий мальчишка. Но его суждения, верные или ошибочные, также не влияют на результат. Данность – есть данность, – она шумно высморкалась, зажав одну ноздрю крючковатым пальцем. – Из-за вечных свар на этой земле страшно воняет смертью. А смерть одного – всегда жизнь другого. Падальщики и хищники всех мастей ошиваются в этих лесах, порождённые или привлечённые братоубийственной бойней. И редкому мужику, битому жизнью и не обделённому здоровьем, удаётся до нас добраться. Кто знает, может оно и правда просто свезло… А может и нет.
Беспокойные языки пламени, почти бесцветные в солнечный полдень, жадно лизали огромный кабаний череп. Толстая кость темнела, струйки чистого дыма выходили из глазниц и ноздрей. Иллур восседал на низкой скамье у самого очага, положив руки на колени ладонями вверх. Он был спокоен и серьёзен. Как и подобало в такой момент.
– Важно не оставить даже крупицы плоти, даже кровяного пятнышка на кости. Иначе гниль и тление осквернят образ и наоборот привлекут тварей.
Эйден кивнул, соглашаясь. Он заинтересовался планами Иллура ещё утром, когда тот погружал бурый, оскоблённый череп в большой муравейник. Но тогда знахарка утянула его за собой, пообещав, что интересное будет позднее.
– А это готовит Дарна. С ней поудобнее. Хотя, конечно, мог бы и сам, –