нековды в «попа» играть будет.
Он протянул Витьке веник и огляделся по сторонам. Отсюда до Ачема было версты три. Малая, или как по-другому называли ее в их семье, ближняя охотничья тропа, начиналась сразу от дороги, идущей в деревню Бакино. Путик пролегал по хорошим ягодным местам, где обитала лесная птица. Он делал небольшую, по охотничьим меркам петлю длинной в четыре версты и снова возвращался к этой же дороге. От Ачема до Бакино верст двенадцать, а тропа заканчивалась аккурат на середине пути. Возвратившись на дорогу, охотник, как правило, через час-полтора был уже в Ачеме.
Тропинка на малой тропе была хорошо заметна, а силки на птицу располагались вплотную к ней. Где-то с ее середины начиналась другая, более длинная их родовая тропа, по которой Толька с Витькой ходили только с отцом. Места, где она пролегала, были глухими, а охотились там не только на птицу. Тут ставили ловушки на куницу и белку. Любили те места и медведи, и найти берлогу охотнику там не составляло большого труда.
Витька быстро вымел снег с обеих сторон от силка, обнажая на порхалище светлый замерзший песок. Затем аккуратно освободил от снега еловую веточку под петлей в воротцах и вопросительно посмотрел на брата.
– Песок маленько взъерошь, – проговорил тот.
Обратной стороной веника Витка взрыхлил верхний слой и снова взглянул на Тольку. Увидев его одобрительный взгляд, выпрямился и сунул веник под мышку. В тот момент наверху что-то скрипнуло, и небольшой ком снега свалился с ели прямо на них. Братья испуганно вскрикнули и побежали к следующему силку.
Спустя два час они прошли полпути. За это время в силки попало лишь два рябчика. К тому же одного из них съел лесной зверь, оставив после себя кучу перьев. Тропинка стала спускаться вниз к ручью, ведя охотников к самому большому порхалищу на тропе. Их на ней было ровно пятьдесят и чтобы быть уверенным в том, что обошел все, Толька обычно после осмотра каждой ловушки бросал в карман елочную иголку. Закончив обход, он пересчитывал их, и, убедившись, что проверил все силки, по «Бакинской» дороге возвращался обратно в деревню. За все время он ни разу не ошибся, и ни одно порхалище не осталось не осмотренным.
Одному по тропе отец разрешил ему ходить еще с прошлой зимы. Мальчишка рос самостоятельным и не по годам рассудительным. В лесу ориентировался хорошо и повода усомниться в ином не давал. Почти каждый выходной Толька надевал лыжи и с удовольствием бежал в лес. Он не боялся ходить один. Правда мать обязала его привязывать к зипуну колокольчик, чтобы в случае чего тот помог найти незадачливого охотника. Однако, мальчишка всегда снимал его, оказавшись за деревней, и одевал снова, когда возвращался обратно. А этой осенью о колокольчике уже никто не вспомнил. К тому же теперь он ходил по тропе вдвоем с Витькой.
Подходя к огромной выскори, где было устроено сразу два сила на крупную птицу, Толька подумал, что здесь-то уж точно кто-нибудь да попал. И словно в подтверждение его догадки налетевший ветерок принес им под ноги птичье перо.
– Витька, бежим! Видать тетера13