так оно и было. Можно даже сказать, что я голоса их лучше знала, чем лица. Они часто звонили, говорили, мол, я приехал, жду внизу. После этого я уже шла, докладывала Кириллу Васильевичу или Ольге Михайловне.
– Два года назад, в тот день, когда была похищена Алла, Сулейменов с утра звонил сюда, в квартиру?
– Да, было такое.
– Этот звонок вы принимали?
– Да, я.
– Что он сказал?
– Сказал, что заболел, не сможет прийти, просил, чтобы его заменили.
– Чем он заболел?
– Этого он не говорил. Сказал только… Сейчас я постараюсь точно вспомнить. Он сказал так: «Передайте Кириллу Васильевичу, звонил Марат, я заболел. Прийти не смогу. Потом отработаю». Вот и все.
– Вы хорошо запомнили его слова?
– За два года могла что-то и забыть. Но самую суть, это да, запомнила.
– А не могло быть так, что человек сказал не «Звонил Марат, я заболел», а «Звонил Марат, он заболел»?
Горничная задумалась, принялась рыться в памяти, потом пожала плечами и проговорила:
– Да, могло и так быть, наверное. Я точно не помню. Но ведь человек не будет о себе говорить «Он заболел», верно?
– О себе не может, – согласился сыщик с такими словами собеседницы. – А вот о ком-то другом – запросто. Вы уверены в том, что с вами в то утро говорил именно Марат, а не кто-то другой?
Горничная растерялась:
– Но как же так? Ведь он сказал «Я Марат».
– Нет, минуточку. Если вы все правильно передали, то он сказал по-другому: «Звонил Марат». Это немного разные вещи. Обычно человек о себе так не говорит. Поэтому я хочу вам задать такой вопрос. Допустим, вам пришлось бы выступать с показаниями в суде, и вы поклялись говорить правду. Вас там спросили бы, уверены ли вы в том, что говорили в то утро с Маратом Сулейменовым. Что вы ответили бы?
Горничная глядела на сыщика во все глаза. Она была растеряна и встревожена, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но так и молчала. Галина задумалась, уставившись в пол.
Минуты через две эта женщина снова подняла глаза на сыщика и ответила:
– Нет, наверное, я не могла бы сказать, что уверена. Теперь я в этом сомневаюсь.
– Была еще какая-то примета, по которой вы решили, что это и правда Сулейменов, а не другой охранник? Не Чижов, не Коротков?
– Да, была, – сказала Галя. – Он говорил как все кавказцы. Хриплый такой выговор.
– С акцентом, да?
– Да.
– У Сулейменова был сильный акцент? Голос такой же, какой вы слышали в то утро?
На этот раз Галя раздумывала меньше.
Она медленно покачала головой и проговорила:
– Теперь я соображаю, что вы правы. Марат ведь довольно правильно говорил. Акцент был еле слышный. Голос немного другой, молодой. Теперь я думаю, что утром двадцать второго числа со мной говорил другой человек.
– Но тогда у вас сомнений не возникло?
– Нет, тогда их не было.
– Хорошо, теперь вы можете проводить меня к вашей хозяйке, – сказал сыщик.
Спустя несколько минут он вошел