из них не выказывала желания пофлиртовать с недобитым сыном Тараса Бульбы, не говоря уже об интимной близости. Та же добродушная Люся, которая поила нас компотом, с деревенской прямотой выразила сомнение по поводу того, что такая бандура может пригодиться в хозяйстве.
– Рад дурак, что х…й велик, – сказала она.
В шесть вечера мы устроили все дела и приготовились к вечернему балу.
– План выполнен, – торжественно объявил Скот. – Барбос будет доволен.
Барбосом мы называли бригадира разъездных фотографов. Барбос был нашим начальником и устроителем всех социалистических соревнований в городском комбинате бытового обслуживания.
– Настало время предаться культурному досугу, – сказал мой партнер и процитировал одно из самых замечательных высказываний президента республики: – «Я не понимаю балет, – заявил туркменбаши в одном из громких своих выступлений, – зачем он мне?.. Нельзя привить туркменам любовь к балету, если у них в крови его нет. А танцору балета лучше бы выступать не в балетном трико, а надеть сверху туркменский национальный халат, а то девчата смеются».
Скот был вполне согласен с мнением Туркменбаши и решил при случае накинуть на себя национальный халат, чтобы выглядеть достойно в глазах туркменских девчат.
Мне тоже нравились туркменские девушки, но гулять с ними с серьезными намерениями нам было не по карману: иностранцу, желающему жениться на туркменке, высочайшим указом предписывалось внести в государственную казну калым в пятьдесят тысяч долларов.
До дому бабули было недалече, и мы решили пройтись пешком. Мы звонко шлепали по лужам, затянутым тонкой кромкой льда, с удовольствием втягивая в себя пахнущий печным дымом воздух, и составляли программу банкета с дамами.
– А еще надо бы водки, – сказал Скот. – Нехорошо идти в дом к ближнему без выпивона, кроме того, Искандер ведь любит водяру.
Я согласился со Скотом, и мы купили водку для Искандера и шампанское для его жены, потому что у нее были светские манеры и она любила тонкие напитки.
В довесок к напиткам гражданам Туркмении предлагалось купить портрет президента республики. Мы не были гражданами, но портрет купили – на всякий случай и в полном соответствии с теорией Блеза Паскаля, который сказал: «Я не верю в существование Бога, но на всякий случай не стану утверждать это».
Вряд ли туркмены интересовались теорией вероятностей Блеза Паскаля, но прагматизм французского философа был им не чужд: верить в Бога, так же, как и всякого рода вождям – мелким и помасштабнее, в принципе не опасно, хотя и затруднительно из-за множества ограничений, связанных с этим.
– Обрати внимание, Ломброзо, – заметил Скот, когда мы входили в бабулин дом, – классики научного коммунизма утверждают, что война есть продолжение политики, а я говорю, что секс есть продолжение экономики, ибо женщин в первую очередь интересует размеры