минуя жилы и сосуды. На руках оставались сотни дыр. Свана в ужасе смотрела на свое оголенное тощее тело, пока ее глаз что-то не защекотало. Через несколько мгновений глаз выпал, повиснув на нерве, а из глазницы выполз чудовищный таракан, за которым последовали сотни муравьев. Свана, вскрикнув, закрыла лицо ладонями и задержала дыхание. Ей показалось, будто она оглохла и ослепла. Только когда она почувствовала, что ее веки сомкнуты, она открыла их и увидела, что ее тело не испещрено дырами, а глазное яблоко на месте. Галлюцинации. Нужно снова возвращаться к таблеткам. К спасительному «Сельтсиблатамаронгису».
Свана устояла на ногах и двинулась дальше к кухне. Она выглянула в проход. В этом доме не изменилось ничего. Небритый Хагольст Ретарсий поглощал бутылку за бутылкой, читая в телефоне глупые анекдоты про члены и секс. Его жена Нельта тоже сидела в телефоне, но читала о том, как заработать денег, не делая ничего. Свану вновь охватило раздражение, и ей захотелось, не здороваясь, просто прошмыгнуть в свою комнату, будто она здесь просто постоялец, который платит за комнату. Хотя, по сути, оно так и было. Для Хагольта и Нельты дочь – это средство заработка. Сначала идет единоразовая выплата государства, а потом дочь начинает зарабатывать и приносить деньги. Когда Свана была еще младенцем, родители даже пытались попрошайничать. Работать им не хотелось, а вот стоять у входа в метро Глеккира и просить деньги для них вполне себе хорошее занятие. Нельта даже предлагала накачивать дочь наркотиками, чтобы та лежала спокойно, как делают криминальные элементы, но у Хагольста что-то екнуло внутри, и он все же поспорил с женой и не пошел на такой чудовищный шаг.
Сване не хотелось заходить на кухню, но вот попить воды хотелось уже давно. Собрав волю в кулак, она вошла в комнату, но так и не смогла из себя выдавить «привет».
«Вернулась ночная бабочка», – со злорадной ухмылкой сказала мать.
Стараясь игнорировать мать, стараясь представить, что ее просто нет в этой комнате, Свана прошла к чайнику и налила себе стакан воды.
– Чего молчишь-то, горло болит от хуев? – Продолжила мать.
– Закрой свой рот и продолжай вливать в себя это пойло. – Со злобой процедила дочь.
– Ты мне тут еще хайло раскрой в моем доме, тупорылая! Ты у меня живешь и жрешь мою еду! – Перешла на крик мать.
– Я покупаю эту еду за свои деньги! И оплачиваю эту сраную комнату! – Начала кричать в ответ дочь.
– Тебя нужно было придушить еще в роддоме, пока такая тварь не выросла!
– Вы бы подохли от безденежья, если бы не я!
– Я сказала, хайло закрой, уродка синеволосая!
– Пошла нахер.
Свана двинулась быстрым шагом вон из комнаты. Неожиданно появившаяся рука отца схватила ее за плечо.
– Не выебывайся тут. – Глухим и пропитым голосом заговорил отец.
– Не трогай меня. – Свана попыталась вырваться, но Хагольт держал ее железной хваткой. Его пальцы больно впились в костлявое