сконцентрировался на мне. Я обливался потом, со свистом втягивал растрескавшимися губами горячий воздух, с отвращением ощущая, как скрипит на зубах пыль.
Но с вершины я увидел лишь висящие в неподвижном воздухе серые клубы и вереницу свежих следов.
…Мы устроили привал в тени бетонной глыбы, торчащей из земли, точно пенек гнилого зуба. Решили приберечь оставшиеся припасы, довольствовались лишь теплой водой и табаком.
Профессор Телье и любопытные студенты изучили останки растерзанного механоида.
– Безнадежно, – такой вердикт вынес Отто Янсен. – Все внутренние узлы уничтожены, ничего не уцелело. Едва ли мы найдем что-нибудь полезное… Кроме, пожалуй, нескольких обрезков кабеля.
А Милфорд, откинувшись спиной на бетонную глыбу и опустив шляпу так, что остался виден только подбородок, заросший рыжеватой щетиной, произнес сонным голосом:
– Сверхсимметрия подтверждена, в Объединенном Королевстве я бы стал героем… Да, Шелдон, я всегда вам завидовал. Вы совершили свое открытие наобум, преодолев тяготы перехода через Сибирию. Я же не являюсь человеком силового действия. Мое открытие родилось на кончике пера. Но мне страстно хотелось своими глазами убедиться в правильности теории. Я поплатился за свою гордыню…
Что я мог ответить этому человеку? Мы знали, что идем в неизведанное. Следовательно, осознавали степень риска.
– Не унывайте, док, – сказал я. – Это все тот же Корабль, наш Корабль. А значит, мы сможем найти дорогу домой.
– Сначала мы открыли, что Корабль пределен, а не простирается бесконечно, – продолжил лениво Милфорд. – Затем, что его внутреннее устройство высокоорганизованно… Но остается главный вопрос – зачем? Корабль не мог сформироваться сам по себе. Физики неоднократно пытались рассчитать вероятность самопроизвольного возникновения Корабля, и каждый раз мы приходили к невероятно малому числу. Наш Корабль попросту невозможен, и все же он существует! И мы живем в нем… Это лаконичное совершенство и сбалансированность физических констант, благодаря которой возможна жизнь… Зачем, Шелдон? Каков был великий замысел?
– Я не знаю, док, – чистосердечно признался я. – Надо думать, чтобы мы нашли ответ?
– И меня приводит в ярость сама мысль, что ответ может найти кто-то другой, – слабо шевеля воспаленными губами, произнес профессор. – И что я – сгину в том пространстве, которое сам открыл.
– Господь создал Корабль познаваемым, – ответил в тон Милфорду я. – Мы можем обойти каждый горизонт, прощупать и измерить каждый его дюйм.
Милфорд приподнял шляпу и посмотрел мне в глаза.
– А вы, простая душа… задумывались ли вы, каким Корабль может быть снаружи? Наверняка, нет! Что для вас предел познания? Вы не видите дальше, чем на ружейный выстрел. – И он вяло махнул рукой, словно хотел отогнать муху.
Мне не хотелось обсуждать это вслух, тем не менее я решился:
– Порой, док, мне снится, будто я вываливаюсь в забортную пустоту.