шутками расслабил, но эта Дама Пик чертовски завела его своим танцем. Манящие движения, блеск глаз в прорезях маски, длинные волосы, ласкающие голые руки… Можно ведь задержаться на час или вообще переночевать в гостинице. Немного интриги явно не помешает. И даже если интрига на самом деле окажется пустой тратой времени, будет что вспомнить об этой идиотской поездке.
– Покажи мне, кто здесь хозяин, Жека.
6
Дина сдернула маску и бросила ее на зеркало. Тело еще дрожало, мышцы, разгоряченные танцем, вибрировали и звенели. Она, наверное, должна была чувствовать себя счастливой от того, что ее так принимают. Что публика толпится у сцены, что мужчины свистят ей вслед, забывая о своих спутницах, и бросают на нее красноречивые взгляды. Вот только Дина прекрасно знала, зачем люди приходят сюда – за возбуждением. И как бы она ни пыталась привнести в свой танец именно красоту и грацию, ждали от нее совсем другого. А если бы они знали, что она думает в этот момент, как сдерживается, чтобы не поддаться отрицательным эмоциям, то вряд ли принимали бы ее с таким ажиотажем. Таинственная маска, обтягивающая ткань трико, интригующая недоступность – вот образ, который она эксплуатировала. Но без этой маски она была совсем другим человеком, мучительно не желавшим того, что ее окружало. Чувствовать свое тело – его силу и гибкость, уверенность – это результат ежедневной работы над собой. Но выставлять себя напоказ, предлагая скрытое, для Дины было чуждо.
«Фаллический символ или символический фаллос?» – говорила Катя, имея в виду шест. Они смеялись над этой шуткой, и, пожалуй, сейчас только это помогало справиться с внутренним раздраем.
Дина взглянула на часы – следующий выход через час, а то и через полтора. Сейчас очередь других девочек доводить публику до экстаза. Ее «дама Пик» лишь разогрев, детская пародия… И дрожит она не потому, что устала, а потому что вынуждена изображать страсть и вожделение, как того требуют правила. Господи, как же тошно… Но деньги нужны, как ни крути.
В дверь поскреблись. В гримерке Дина была одна, другие танцовщицы фланировали по залу, развлекая гостей. Поэтому она просто подошла и открыла.
– Дина, – арт-директор, она же директор по персоналу Лилия, просочилась внутрь. – Замечательный выход, молодец, – мягко сказала она.
Лиля вся была такая – мягкая, пушистая, с лисьим разрезом глаз и маленькими ручками. Но это тоже был всего лишь образ, характер у Лилечки был очень своеобразный. Про таких, как она, как раз и говорят: мягко стелет, жестко спать. С ней лучше было не ругаться, ну или поругаться один раз, перед уходом.
– Слушай, есть предложение. У нас тут важный гость один, друг Евгения Павловича. В восторге от тебя. Ну, то есть, от танца, конечно. Хочет, чтобы ты повторила номер. Лично для него, – губы Лили изобразили улыбку.
– Вы же знаете, я приват не танцую, – Дина отвела глаза. Вот черт, рано или поздно этого разговора было не избежать.
– А почему? – захлопала ресницами Лиля. – Это же просто танец. Никто не принуждает тебя к чему-то без твоего желания. Сама знаешь… – ее зрачки сузились лишь на мгновение.
Дина