лишний раз не волновать Эсме. А в остальном вел существование скорее призрака, чем вампира. Невидимый в тени, я таился там, где мог наблюдать за предметом моей любви и одержимости, – видеть и слышать ее благодаря мыслям тех счастливцев-людей, которые могли без опасений разгуливать вместе с ней под солнцем, иногда случайно задевая рукой ее руку. На такие прикосновения она вообще не реагировала; руки у них были теплыми, как и у нее.
Вынужденное отсутствие в школе никогда прежде не казалось мне тяжким испытанием. Но солнце, по-видимому, радовало Беллу, поэтому я старался поменьше возмущаться.
Утром в понедельник я подслушал разговор, потенциально способный подорвать мою уверенность в себе и превратить в пытку время, проведенное в разлуке с ней. Но его окончание меня порадовало.
Майка Ньютона я слегка зауважал. Оказалось, он смелее, чем я думал. Он не просто сдался и отполз в кусты, зализывать и растравлять душевные раны, – он решил повторить попытку.
Белла приехала в школу пораньше и, видимо, решив не упускать солнце, пока оно есть, в ожидании первого звонка устроилась возле корпуса, на скамейке для пикника, которой пользовались редко. На ее волосах солнце играло совсем не так, как я ожидал, – придавало им рыжеватый отблеск.
Там ее, опять рисующую каракули, и застал Майк, и воодушевился от такой удачи.
Мучением было лишь бессильно наблюдать за ними и прятаться в лесной тени от яркого солнца.
Она поздоровалась с ним настолько радостно, что он возликовал, а я, напротив, расстроился.
«Значит, я ей нравлюсь. Если бы не нравился, она бы так не улыбалась. Готов поспорить, что на бал она хотела пойти со мной. Интересно, что у нее такого важного в Сиэтле…»
Он обратил внимание на то, как изменились ее волосы.
– Никогда не замечал у тебя рыжину в волосах.
Я нечаянно выдернул с корнем молодую ель, на которую опирался, увидев, как он взял прядь ее волос.
– Ее видно только на солнце, – ответила она. И к моему нескрываемому удовольствию, слегка отпрянула, когда он заложил волосы ей за ухо.
Майку понадобилось потратить минуту на пустую болтовню, чтобы снова набраться смелости.
Она напомнила ему о сочинении, которое все мы должны были сдать в среду. Судя по чуть горделивому выражению на ее лице, свое она уже написала. А Майк забыл напрочь, так что теперь свободного времени у него серьезно поубавилось.
Наконец он перешел к делу, – причем я сжал зубы так, что мог бы искрошить ими гранит, – но и тогда не смог заставить себя задать вопрос напрямую.
– А я хотел предложить куда-нибудь сходить вместе.
– Да?.. – отозвалась она.
Последовала краткая пауза.
«“Да”?.. И что это значит? “Да” – в смысле, она согласна? Стоп, я же еще ничего не предлагал».
Он судорожно сглотнул.
– Ну, можно поужинать где-нибудь… а сочинением займусь попозже.
«Вот болван, и сейчас не спросил».
– Майк…
Муки и ярость