но о них как бы все забыли… Однако, нет – девочки-подростки из клана Лани, по очереди исполнявшие тут обязанности официанток, пригласили их за стол, на котором уже стояли миски с едой, кувшин с травяным настоем и грубые прессованные стеклянные стаканы (между прочим, собственного производства). Ешь-пейте, дорогие незваные гости, смотрите, как веселится народ, и знайте: либо вы станете его полноправной частью (по-другому у нас не бывает), либо у вас не будет никакого «потом».
И вот как раз в этот момент, будто назло, Катрин одолел очередной приступ женской раздражительности. Подумать только – она прямо на празднике накинулась с кулаками на Мадлен Морель! Я с легкостью могу представить, с чего все началось. Наверняка Мадлен отпустила какую-нибудь совершенно невинную в наших условиях шутку, что-то вроде: «а давайте и в нашу семью возьмем неандерталку, пока их всех не разобрали» – и для Катрин этого хватило, как хватает последней соломинки для того, чтобы сломалась спина переобремененного поклажей верблюда. Но старшая жена – это не госпожа и не хозяйка. Поэтому волчицы схватили бузотерку и удерживали ее до тех пор, пока к месту происшествия не подошли месье Андрэ, Лиза, месье Петрович, Ляля, мадам Марин, а также падре Бонифаций, а еще чуть позже прибежал и ее муж.
Меня же туда в буквальном смысле понес черт. Собственно, Катрин, как член клана Прогрессоров, подлежала суду только старших вождей, но я надеялась умерить своим присутствием их праведный гнев. Конечно же, это у меня получилось, но совсем не так, как я рассчитывала.
Когда я подошла, неуклюжая со своим животом, музыка уже стихла, и в наступившей тишине мадам Марин строго отчитывала нарушительницу порядка, которую с трудом удерживали две девушки-волчицы: красная, растрепанная, со злобной гримасой на лице, Катрин напоминала сейчас разъяренную фурию, а не добропорядочную старшую жену.
Я успела услышать последние слова мадам Марин:
– Я тебя уже не один раз предупреждала, но ты опять, вижу, взялась за свое… Сергей заслужил возможность иметь нормальную дружную семью, а не язвенную болезнь, скрещенную с зубной болью!
Все понятно: с Катрин случилась истерика на почве хронической ревности. Особенно неприятная картина в свете того, что сейчас на нас смотрят побежденные.
– Екатерина, твое поведение нетерпимо, – поддержал мадам Марин месье Петрович; строгий и нахмуренный, он словно пытался взглядом припечатать Катрин к месту. – Я согласен с Мариной Витальевной, что мы, наконец, должны прибегнуть к тому крайнему средству, о котором мы много раз тебе говорили. То, что ты одна из нас, не дает тебе права творить черт знает что и нарушать все возможные установления.
– Но, даже получив отставку с поста старшей жены, она все равно не перестанет ревновать, – сказала Ляля. – Я ее знаю, ведь она моя бывшая лучшая подруга.
– Бывшая?! – взвыла Катрин. – Ах ты тварь!
– Конечно, бывшая, – подтвердила Ляля, проигнорировав грязную