уже заявление скомкать и бросить в лицо завботу, а самому написать заявление об уходе по собственному желанию. В отпуске он не был два года. Можно было получить отпускные, поваляться летом с Машей на пляже, благо море под боком, и такой отдых обошелся бы весьма дешево.
А после, ближе к осени, можно было начать искать работу, устроиться сменным мастером на какой-то мелкий заводик и начать делать карьеру заново там. Но на новом месте пока устроишься, всех узнаешь, войдешь в круг – не один месяц пройдет. А сюда, на машиностроительный завод он пришел сразу после армии, начинал слесарем, оканчивая заочно институт, поднялся до старшего мастера, а теперь – был заместителем начальника цеха.
Был…
Завбот смотрела на него печальным и понимающим взглядом, но что творилось в ее голове – кто знает. Ведь, поди, слухи разошлись. В курилках, в кабинетах, в мастерских уже судачат, что прежний зам низложен, что новый уже идет. А новая метла, как водится, по-новому метет.
–
В кабинете лежали пирожки, да остывал чайник.
Есть не хотелось. И, закипятив чайник повторно, Аркадий сделал себе злой чифирь кровавого цвета. Делать такой в Монголии его когда-то научил Пашка – механик-водитель танка, которым командовал Аркаша.
Чифирь взбодрил, прогнал сонливость, но не дурное чувство.
Диктор из радиоточки сообщил, что в Петропаловске-Камчатском традиционно полночь. Следовательно, в Москве и здесь, в Приазовье – начало четвертого. А это значило, что в школах Жданова закончились уроки. И Маша, отпустив дежурных, закрыла класс. Наверное, сейчас она сидит в учительской, проверяет тетради…
Телефон стоял рядом – «вэфоский» ветеран, переживший уже трех замов и четырех начальников цеха, несколько раз падавший со стола на пол, и перемотанный по такому случаю изолентой. Аркадий думал его сменить, но вот как – аппарат пережил и его.
Парень набрал «двойку», дождался непрерывного гудка, сигнализировавшего, что городская сеть доступна, после – накрутил на номеронабирателе еще пять цифр городского номера.
Цепь длинных гудков, томительное ожидание. И уже когда Аркадий хотел положить трубку, раздался голос:
– Алло…
Это была она.
– Салют, Маш, это я, – он старался говорить живо, весело.
– Слушаю…
– Я так хотел услышать твой голос…
– У тебя что-то случилось? – ее голос был требователен и строг.
– Да… Нет…
– Говори…
– Я перевожусь назад… На мастера.
– Почему?
– Моя точка понадобилась сыну Легушева. Слышала о таком?
Она, конечно же, слышала.
– Вот так, – продолжал Аркадий. – Партия сказала: «Надо».
Ходили слухи, что на АТС все разговоры, или хотя бы те, которые выходят в город, прослушивают работники органов на предмет сохранности Государственной тайны и наличия инакомыслящих. Но в это Аркадий верил слабо: АТС постоянно барахлила, связывала не тех абонентов. Шумы стояли такие, что, бывало, по голосу человека не узнаешь. Чтоб прослушивать,