постарался поскорее закруглить беседу – даже чаю с дороги Чернышеву не предложил.
Дворецкий Пафнутий, провожая графа в передней, долго мялся и вздыхал. Повторяя, что «барин не велели-с», но в конце концов бренный металл сделал свое дело, и Василий Сергеевич направился на Николаевский вокзал. Выехав в девять вечера из столицы, в десятом часу утра поезд подъезжал к Москве. Посчитав время для визита слишком ранним, граф тут же на вокзале приказал подать рюмку водки и расстегаев с рыбой, а затем и чаю. Половой расстарался, надеясь на богатые чаевые, и не оказался в накладе.
Выйдя на площадь, Василий кликнул «лихача» и, усевшись, приказал ехать на Арбат в Трубниковский переулок, где в доме какого-то посланника во Франции (граф не утрудил себя запоминанием сложного имени) и квартировал во флигеле Андрей Петрович с молодой женой.
Отпустив извозчика, наказав тому отвезти багаж на Мясницкую и дав за это полтину сверху, граф долго стучал в дверь приятеля, пока ее, наконец, не отпер сам барон в засаленном халате и с совершенно заспанным лицом.
– Долго почивать изволишь, господин барон, – Чернышев с усмешкой посмотрел на приятеля.
– В-василий Сергеевич? Базиль, родной ты мой, не представляешь, как я рад тебя видеть, – Андрей Петрович поплотнее запахнул шлафрок и поежился, хотя на улице было изрядно тепло.
– Что с тобой, Андрэ? Что кутаешься, как баба старая? – удивился граф, входя в переднюю, – и слуг где растерять успел?
– Болею я, осьмой день, почитай, грудная мучает, баронесса-то моя, слышал уж, поди, в тягости да на сносях. Отец содержания меня лишил, так что денег ни на что не хватает. Пытался я как-то устроиться уроки фехтования давать сынкам купеческим, но только муторное это дело и неблагодарное. Оконце в зале растворили сильно, да и на обратной дороге на «ваньку» двугривенный пожалел. Вот и занемог. А прислуги у нас уж с месяц как нету – рассчитать пришлось всех. Только денщик мой Демьян с нами проживает. Он и за дворецкого и за кухарку. Да баба дворничиха приходит два раза на неделе убираться, – вздохнул Андрей и сильно закашлялся после такой длинной речи.
– Андрей Петрович, барин, пошто сами вышли, не разбудили меня? Простите дурака старого, сон крепок, не слыхал, как стучали, – старик в поношенном солдатском мундире подхватил барона под руки и хотел отвести его в спальню, но Андрей завернул в гостиную и присел на диван, жестом предложив графу расположиться напротив.
Мебель была чистая, но сильно потертая, и весь вид жилья выказывал весьма стесненные обстоятельства его обитателей.
– Демьян, чаю подай, – кивнул барон, отпуская слугу.
– Эт мы мигом, вашбродь, мигом спроворим, – денщик собрался уходить, но был остановлен приказным тоном Чернышева:
– Вот что, любезный, – граф порылся в кармане и достал три рубля ассигнациями, – в лавку сходи, купи там что-нибудь, Василий щелкнул пальцами, а потом дотронулся до кадыка, ну и закусить, а потом и самовар поставишь, – Демьян кивнул, и уверенный, что был понят правильно, Чернышев расстегнул сюртук