И даже, видимо, можно говорить о том, что в этом стихотворении отражена устоявшаяся, выстраданная жизненная позиция, которая укрепилась в «результате» той молитвы, сорвавшейся с уст в минуты отчаяния, когда душа была «разрозненной». (Думаю, понятно, что речь идёт о предыдущем произведении). И вот теперь, спасённый от отчаяния и нестроений, лирический герой готов преодолевать все испытания, искушения, которые «преподносит» человеку этот лежащий во зле мир. Но Творец не оставит страждущего Своим Заступлением – и уверенность в этом даёт силы жить и сражаться с мировым злом, и побеждать! (Хоть о победе вот прямо и не говорится, но она, конечно, подразумевается. Потому что иначе и молитва, и борьба – лишаются всякого смысла. А горячая, искренняя молитва бесплодной быть не может). И снова невольно возникает вопрос: можно ли написать всё это «отстранённо», не проникнувшись до глубины сердца, не восприняв как своё жизненное кредо?! И этот вопрос, думаю, тоже риторический.
А теперь перенесёмся лет на пятнадцать вперёд. «Всё это отмолить, отмолить надо» – говорит та, которую во всём мире называют «тургеневской девушкой». Наверное, именно эта удивительная девушка в белом платье с косами по плечам более других ассоциируется в сознании большинства читателей с тургеневским идеалом. Лиза Калитина из романа «Дворянское гнездо»! В столь юном возрасте, когда многим свойственна некая ветреность, желание просто ощущать радость земного бытия, она делает столь серьёзный духовный вывод, который доступен не каждому гораздо более зрелому человеку. (Думаю, сюжет романа хорошо всем известен). Уж какие особенные грехи у этой юной, чистой девушки?! А она не может жить и радоваться, зная, «как папенька богатство нажил».
И вот подошли мы к очень важной мысли, далеко выходящей, и за рамки конкретного образа, и конкретного произведения и даже литературы в целом. Дело в том, что работа над статьёй совпала с Рождественским Постом, что дало смиренному автору ещё раз и глубже посмотреть на столь привычные и любимые образы «Тургеневских девушек» – и, в частности, на поступок Лизы Калитиной в контексте мышления великого русского писателя – и в духовном контексте русской литературы в целом. Почти уверена: у многих складывалось поверхностное впечатление, что причина Лизиного ухода в монастырь – несложившиеся отношения с Лаврецким. Если бы обычным, естественным стало такое решение «проблемы» трагической любви, то и представить невозможно, сколько же было бы в таком случае, прошу прощения, «скороспелых» уж если не инокинь, то хотя бы послушниц?! Конечно, находящаяся во власти своих горьких чувств барышня может совершить необдуманный поступок, в котором будет после раскаиваться. Но вот «буря страстей утихла» – и что делать дальше?! Нарушать монашеский обет, т.е. совершать очень страшный грех?! Ведь уход в монастырь – слишком большая ответственность, прежде всего перед Богом. А иноческая жизнь, со многих точек зрения, доступна далеко не каждому, пусть и самому благочестивому, самому глубоко верующему человеку. И ещё: похожая драма случается и с другой «Тургеневской девушкой» – Натальей Лосунской в романе «Рудин». Пережив горькое разочарование,