Эдинбург – Москва. Лиловый вереск среди лип и берез. Из цикла «Истории бессмертное движение»
«историческими» врагами, с которыми постоянно приходилось вступать в военные конфликты из-за территориальных споров. В связи с этим, даже будучи наемными воинами, шотландские солдаты и офицеры воспринимались как надежные защитники российских интересов.
Однако нельзя сказать, что шотландская диаспора была такой уж многочисленной. В шестнадцатом столетии число шотландцев, приехавших в Россию, составляло около сотни человек. В эпоху Смоленской войны 1632 – 1634 гг. между Русским царством и Речью Посполитой она достигла пикового значения – почти четыре тысячи. Во второй половине XVII века опять снизилась до нескольких сотен человек. Несмотря на такие колебания, шотландские эмигранты в течение этих двух столетий уверенно входили по численности в десятку иностранных диаспор, проживающих на территории России.
Во времена царствования Петра I, в начале XVIII века дворянство Российской империи, в отличие от представителей боярских родов в предыдущие столетия, стало без предубеждений принимать в свои ряды представителей шотландских знатных семейств Бальменов, Ферморов, Рамсеев, Дугласов, Брюсов и Огильви.
Но состав шотландской диаспоры пополнялся не только за счет родов с древним генеалогическим древом. Приезжали представители и более низких сословий. Лекари и торговые люди, «солдаты удачи» и оружейных дел мастера, да и просто авантюристы прибывали в Москву и другие крупные российские города в поисках лучшей доли, убегая от религиозной нетерпимости и многочисленных войн, нищеты и бытовой неустроенности. Почти каждый, похоже, хотел сделать на новом месте карьеру, получить стабильный заработок и разбогатеть, а затем вернуться в родную Шотландию «на щите», доказав соотечественникам, что он чего-то стоит. Некоторые, как и задумали, возвращались к диким шотландским скалам, но большинство из них оставались, пускали корни, полюбив эти русские просторы и приютившую их страну.
Отметим, что шотландская диаспора в России сформировалась гораздо раньше, что возникли шотландские поселения в Америке, Австралии и Новой Зеландии. Так что «российский опыт» вполне гармоничной адаптации эмигрантов с севера Британских островов к местным условиям и новой культурной среде, думается, оказался для более поздних волн эмиграции весьма полезным и поучительным.
Конечно, ввиду интеллектуальной подготовки и приемлемого уровня управленческих навыков преимущество для адаптации в новых условиях имели представители шотландского дворянства. С ходу проявив себя на «государевой» службе и на военном поприще, они были отмечены царскими наградами и ощутимыми привилегиями. Уже в семнадцатом столетии регистрируются правительственные документы, подтверждающие наделение шотландских эмигрантов поместными землями (Гамильтоны и Лермонты), передачи им патентов на отдельные виды деятельности (к примеру, семилетняя привилегия для военного инженера Александра Краферта