молча кивнула головой в сторону Раэ. Сталь. Подходит, что тут говорить…
– А тебя-то как зовут? На вашей арене?
– Она теперь и твоя, серая, – беззлобно сообщила она. – Если не убьют. А зовут меня… посуди сама, как эти шутники и затейники с мудями могут назвать однорукую квалииру?
– Эм… «Рука»? – усмехнулась я неверяще. Чака злобно сплюнула:
– Да, мать ее. Именно «Рука». Самая, мать ее, смешная шуточка за все годы существования этого боевого курятника. Более того, нас и титулом «квалиир» часто брезгуют называть. «Рабыни», «боевые задницы» – самое безобидное из того, что слышала.
Я фыркнула, опустив инструмент:
– Боевые задницы – еще очень даже ничего. Вполне подходит для бесшабашной компании разбойников или тех же наемников.
– Ты лучше скажи, где гвозди забивать научилась. Вас же, высоколобых, вечно воротит от нормальной работы.
Ха. В море по-другому – никак.
– В море по-другому не выживешь и дня, – честно озвучила то, что металось в голове. – Перестилали с парнями палубу, когда выбросилась огромная рыбина… кажется, она хотела сломать нам киль. Но не рассчитала собственного веса. Как-то в другой раз латала пробоину в борте… затем крепили со старпомом новую мачту, потому что остальная часть команды была заколдована. Дрыхли, как кони, а я после боя обычно выжата насухо.
– Вот только пиратских баек нам и не хватало, – покачала головой Чака, увязывая новый пучок. Стражники трепались неподалеку, поглядывая на нас. Было б куда бежать – полукругом огромная каменная стена, и в центре стоит старый хлев, словно песчинка на языке какого-то монстра.
– Если есть другие – предлагай. Вы ж, небось, уже раз десятый одни и те же по кругу гоняете, – хмыкнула я.
– А ну-ка позатыкали рты, – лениво бросил стражник, все-таки отделившийся от группы. – Работать, отребье!
Мы поворчали, но больше под нос. Кнутом не хочется никому.
Мастер Горбовой из Маркевии. Глядя на его лицо, охота сказать «Гробовой». Буквы играют в салочки, знаете ли.
Низкий деревянный лоб. Тускло-голубые, почти серые глаза под лохматыми бровями насупленно взирают на мир. Нос-горбыль, сначала резко выдающийся вперед, затем перешибленный и расплющенный, и распухший кончик размером со сливу, вечно красный от гнева. Или от смеха. Щеки, как у породистой собаки, заправски свисают вниз, и между ними ютится маленький тонкогубый ротик.
Горбовой хромал на одну ногу, смотрел Раэ примерно в пупок и мог одной ладонью сжать в пригоршне две мои одновременно. Горбовой носил титул «распорядитель квалиир». Был еще и так называемый распорядитель каусса, некий Джаан, однако его мне увидеть воочию так и не довелось.
Его участие в нашей судьбе сводилось к тому, что он брал самую большую палку и нещадно лупил ею провинившихся в чем-либо. Такой великолепный ритуал происходил примерно раз в декаду – большую часть времени Горбовой проводил с квалиирами мужского пола,