становясь отчужденным объектом.
Аллах как вождь правоверных, обращающийся к ним через Пророка, открывает альтернативную перспективу: лишить общество как коллективного вампира своей духовной крови – «внутреннего времени». В этом случае неотчужденное «внутреннее время» возвращает себе абсолютную свободу нетождества внешней среде и становится базой нового смысла, который открывается через Пророка в виде послания подлинного Субъекта.
Указанием на то, что «внутреннее время» превращалось обществом в количественно измеряемый, похищаемый ресурс и служат слова: «Аллах купил…»
Таким образом, в исламском Откровении, точнее, в одном этом конкретном айате, заложена вся политэкономия исламской теологической мысли: тотальная критика «самостоятельного» человеческого социума как тагута, то есть некой машины, которая мифологизируется, являясь предметом поклонения, на самом деле, воплощает в себе чистое зло и деструкцию для вовлеченных в деятельность этого механизма людей.
Призыв Аллаха несет правоверным не просто свободу, но такое ее понимание и такие ее измерения, которые выходят далеко за рамки социальных подвижек от состояния раба к состоянию хозяина. Истинная свобода для человека есть, на самом деле, освобождение от общества, что само по себе есть предпосылка воскресения и вечной жизни в новой онтологии.
сайт "Арба.ру", 12.07.2006 г. Беседовала Аэлита Жумбаева
Тупики федеральной империи
1
Распад СССР стал непосредственным результатом идеологической и моральной капитуляции советского политического класса, структурно оформленного в виде Коммунистической партии.
Конец «красного проекта» и отказ от интернационалистской советско-коммунистической идеологии впервые радикально поставил вопрос о смысле и целесообразности существования большой России. Во многом это знаменовало возвращение к проблеме, существовавшей в имперские времена в XIX в. и не дававшей покоя Хомякову, Достоевскому, и Данилевскому. Именно три этих мыслителя, будучи далеко не единственными из тех, кто ставил вопрос о проектном целеполагании исторического существования России, попытались дать наиболее подробный и глубокий ответ. Он содержал в себе концептуальную установку на противостояние либеральнорыночному Западу во имя того, что мы сегодня назвали бы «консервативной революцией». Наиболее глубокие апологеты существования Российской империи стояли на крайне правой монархической платформе, продолжая тем самым право-монархическую традицию Жозефа де Местра – самого раннего идеолога «консервативной революции».
«Новая» Россия, сформировавшаяся после 1991 –1993 гг., оказалась в таком интеллектуальном пространстве, в котором она реально не могла воспользоваться ни наследием правых мыслителей царской эпохи, ни идеологическими возможностями так называемого «западничества». Общая атмосфера постмодернизма, слабое понимание сегодняшними эпигонами мировоззрения