бога на земле. Муса был в непосредственном конфликте с фараоном, Иса был в конфликте с кесарем и Иродом, а пророк Мухаммад с первого своего шага был в конфликте с аристократией Мекки, а на последнем этапе его врагами были две сверхдержавы – Византия и Иран. Но царь Ираклий поступил мудро, сказав, что он признает Пророка, но не может отступиться от уже сложившийся ситуации в Византии, как в православном государстве. То есть он, будучи ограниченным церковью, народом, армией, все же знает, что истинный Пророк – это Мухаммад. За такой ответ Пророк пообещал Ираклию, что существование Византии продлевается еще на семьсот двадцать лет. И действительно, это государство было повержено турками-мусульманами лишь в середине XIV века, через семьсот двадцать лет. (В 1354 году османы захватил Галлиполи и вступили в Европу. Взятие Константинополя – только эпизод длительного процесса, шедшего до конца XVII века.) Что касается языческого Ирана, то пророк Мухаммад сказал, что он будет повержен и обращен в Ислам. И действительно, битва между персами и арабами произошла через семь лет после смерти Пророка, что привело к разрушению иранской государственности и превращению этой территории в часть исламского Халифата.
К.З. Исходя из политизированности Ислама, можно говорить об использовании его в интересах власти, особенно в наше время?
Г.Д. Несомненно, так называемая власть пытается использовать Ислам как инструмент и это всегда очень плохо кончается для власти, потому что Ислам изначально – антивластная доктрина. Ислам – это самоуправление Уммы через лучших ее представителей. Согласно аяту Корана: «Мы поставили во всех селениях правителей преступниками…» Поэтому, когда такие преступники пытаются использовать Ислам в качестве инструмента, им в буквальном смысле сносят башку. Это очень опасная игра, потому что Ислам – это инструмент Аллаха и ничей больше.
К.З. Популяризацию Ислама Рамзаном Кадыровым среди молодежи в Чечне можно рассматривать как инструментальное использование им Ислама в личных интересах?
Г.Д. Если он популяризирует Ислам, то, в конечном счете, вся эта молодежь спросит с него самого за все, в чем он отступил от Ислама.
К.З. Насколько исламизирована сегодня молодежь на Кавказе? Что заставляет ее радикализироваться?
Г.Д. Я думаю, несоответствие на практическом, ежедневном уровне между реальностью и их инстинктивными чувствами, – тем, как должно быть, – заставляет их радикализироваться. Они чувствуют, что Кавказ – это центр мира, но видят, что Кавказ на самом деле – это забытая Богом архаичная периферия, поверженная в гражданскую войну, кровь, милицейский беспредел, плохое образование, безысходность. И это побуждает их требовать модернизации жизни и доведения условий до того идеала, который они несут в своем видении Ислама. И когда они это требуют, то воспринимаются местными коррумпированными кланами, криминальными группировками как радикалы, которые опасны. А значит, их нужно убивать, сажать в тюрьмы и подвергать пыткам.
Молодежь