Гудман.
– Ты знаешь, что я никогда не вру. Не обманывай себя, – и Альберт грустно посмотрел на герцога Виртленда.
Тот сначала трясся от гнева, потом несколько превозмог себя, и неожиданно плюхнулся на близлежащую табуретку. Свесив руки, он мрачно глядел в пол. Графу фон Кёнигу стало жаль друга. Похоже он погорячился.
– Ладно, Роджер, наверное, я слишком надавил на тебя. Я понимаю, как тебе тяжело. В конце концов, рассуждать мы все можем, вот только я сам не хотел бы стать на твое место. Я не знаю хватило бы мне опыта и мудрости для этого.
– Эх, Альберт, Альберт… Тебе бы хватило. Может быть. Уж ты бы не побоялся поганого Сепрентоса. А я, скажу тебе честно, я боюсь его. Я никогда не был слишком труслив, возможно только в меру, но я боюсь этого гада. И боюсь не потому, что он такой страшный, а потому что я знаю, что он ни перед чем не остановится. Видит Всемогущий, что наш король – мудрейший человек. Но ни разу еще он не наказал и не взял герцога Правского за вымя, и не поставил его на место. Почему? Я не знаю. Может он – гений, может просто колдун. Я не верю, что Готфрида Висболда можно запугать. Он бесстрашен также, как и ты. Даже поболее тебя. Но он всегда слушается Ференца. Всегда. И если я начну гнуть свою линию, то на себя-то мне плевать. Но вот Рэйф, Стефан, Джанет и Нора, все мои дети… Вот за них я и боюсь, – голос Роджера дрожал, – как славно, что Розмари не видит меня сейчас в таком состоянии. Ей там в божественных садах хорошо. Не стоит ей портить настроения.
Граф фон Кёниг встал, подошел к другу и аккуратно положил свою руку ему на плечо.
– Твоя жена была прекрасной женщиной. Доброй, кроткой, но сильной. Жаль, что она умерла при родах.
– Хоть Нора и убила ее, когда появилась на свет, меньше от этого я дочку любить не стал. И вот ради всех них, ради отпрысков, я буду делать то, что лучше всего умею. Играть роль беспечного баловня судьбы и недалекого добродушного дурачка, – герцог Гудман встал и твердо посмотрел в глаза графу. – И знаешь, что еще я тебе скажу?
– Пока нет.
– Так вот, я думаю, что именно поэтому король и даровал мне, а не тебе титул герцога. Все ждали, что Кёниги возглавят Виртленд. И все были поражены, когда дом Гудманов столь возвысился. Но я кое-что понял. Я может и слаб умом на интриги, но не конченный остолоп. Если бы король доверил тебе управление нашими землями, то уж ты-то с твоими вечными поисками справедливости и всеобщего блага, точно довел бы королевство до гражданской войны. После смерти Готфрида уж так вообще наверняка. Ведь у него всего один сын, к нашему глубокому сожалению, еще ребенок. И случись что с нашим обожаемым королем, а он хоть и моложе нас, но жизнь сурова, особенно к помазанникам Всемогущего, то пока наследник достигает совершеннолетия, вы с Сепрентосом ввергнете страну в кровавый хаос. Ты не станешь мириться с тем, что вытворяет порой герцог Правский. И ты лучше меня знаешь, что герцог Правский ни за что не подчинится тебе. Ведь кто-кто, а он тебя нисколько не боится. Что скажешь, приятель? Я не прав?
Генерал Кёниг