из жизни людей, и в голове возникал вопрос: «Для чего рождается человек? Наверное, для того, чтобы быть счастливым. А, может быть, для горя и страдания? Так или иначе, рождается для того, чтобы жить».
Была ли мама счастлива? Маша никогда не задавала себе этот вопрос, но, почему-то именно сейчас ей впервые захотелось узнать об этом. А раньше? Разве когда-нибудь интересовали её мамины состояния, настроения? Её внутренняя жизнь? Проблемы? Чувства? Обиды? Нет! Никогда не интересовали.
Все люди на земле эгоистичны, и особенно, дети: они заняты только собой: им бы вот-вот справиться со своими насущными проблемами, которых не исчерпать. А родители – это родители. У них проблем нет, во всяком случае, тех, которые могли бы заинтересовать или взволновать детей. Да родители никогда и ничем с детьми и не делились, ничего не рассказывали ни о себе, ни о других; от детей же они ожидали подробного отчёта во всём, особенно в том, чем дети занимаются в их отсутствии: об их подружках, разговорах, встречах с мальчиками. «Мальчики? А это ещё что такое? Никаких мальчиков! Если подойдёт, прикоснётся, да ещё и поцелует – сразу пощёчину!»
Маша погрузилась в воспоминания: они не были ей приятны. Маша ненавидела школу, но надо было ходить туда и она ходила. Там всё было не по ней: и учителя, и соученики; и те, и другие ненавидели классическую музыку, что уже с раннего детства стало Машиной профессией. «Подумайте, неженка, музыкантша! Она, видите ли, не задирает ноги на спорте! И не подтягивается на кольцах – ей надо поберечь её музыкальные ручки! А если кто-нибудь будет приставать к ней или толкнёт в спину, то она не может дать сдачи, а только спрячется в угол и будет трястись от страха? Тьфу, противно!»
Итак, в школе царил хоррор. А дома? И дома он продолжался – правда, в другой форме. Каждый раз к нему надо было подстраиваться и перестраиваться. Дома всё было подчинено маминым переменчивым настроениям. Начиналось с вопросов об истёкшем дне в повышенных тонах. Маша не хотела отвечать, боясь разозлить маму. Но чем? Маше казалось, что к ней придираются, находя несуществующие причины. Мама часто была в плохом настроении. Почему? Маша задавала себе вопрос: такая красивая, весёлая (на людях), она нравилась всем без исключения; но почему она срывалась на нас? Любой ответ подвергался критике и издёвкам; неужели ей было приятно смотреть на искажённые несправедливостью лица своих дочерей? (у Маши была сестра на 2 года младше неё). Маша качала головой, не находя ответа.
В те далёкие времена многое, очень многое не соответствовало сегодняшним представлениям о жизни в семье, о воспитании, об отношениях родителей с детьми и наоборот. Во многих семьях царила атмосфера подчинения детей родителям; непослушания и возражения не допускались, вплоть до жёсткого наказания. Во многих семьях детей били. В Машином случае, девочек лишали обещанного: нет, не лакомства, а похода в кино или прогулки с подружками, или обещанного платья, которое не будет сшито или куплено и т. д.
…За несколько лет до начала войны Машина бабушка (мамина мама) неожиданно