и она быстро ответила на его взгляд.
– Да, это абсурд, не так ли; и все же я чувствую именно это. Боюсь, и ничего больше. Я не знаю, чего или почему, но все время меня мучит мысль, что со мной случится что-то ужасное, ужасное…
Она неподвижно смотрела прямо перед собой. Рауль нежно обнял ее.
– Моя драгоценная, – сказал он, – перестань. Ты не должна поддаваться. Я знаю, в чем дело, Симона, это все напряжение, напряжение жизни медиума. Тебе всего лишь нужен отдых, отдых и покой.
Она с благодарностью посмотрела на него.
– Да, Рауль, ты прав. Именно это мне нужно – отдых и покой.
Она закрыла глаза и прислонилась к его плечу.
– И счастье, – шепнул ей на ухо Рауль.
Он теснее прижал ее к себе. Симона, не открывая глаз, глубоко вздохнула.
– Да, – тихо ответила она, – да. Когда твои руки обнимают меня, я чувствую себя в безопасности. Я забываю о своей жизни… ужасной жизни медиума. Ты многое знаешь, Рауль, но даже ты не до конца понимаешь, что это значит.
Он почувствовал, как ее тело застыло в его объятиях. Симона снова открыла глаза, глядя прямо перед собой.
– Сидишь в кабинете, в темноте, ждешь, а темнота ужасна, Рауль, ибо это темнота пустоты, небытия. И ты по своей воле отдаешься ей, теряешься в ней. Потом ты ничего не знаешь, ничего не чувствуешь, но в конце концов начинается медленное, мучительное возвращение, пробуждение от сна, а ты так устала, так ужасно устала…
– Я понимаю, – прошептал Рауль, – понимаю.
– Так устала, – еще раз шепнула Симона.
Все ее тело, казалось, обмякло, когда она повторила эти слова.
– Но ты великолепна, Симона.
Рауль взял ее руки в свои, стараясь заставить разделить с ним его энтузиазм.
– Ты уникальна, ты величайший медиум, какого только знал мир.
Она покачала головой, слегка улыбаясь.
– Да, да, – настаивал Рауль. Он вынул из кармана два письма. – Посмотри, это от профессора Роша из Сальпетриера, а это от доктора Женира из Нанси, и оба они умоляют тебя иногда проводить для них сеансы.
– Ах, нет! – Симона вскочила. – Я не стану, не стану. Это должно закончиться, с этим нужно покончить. Ты мне обещал, Рауль.
Добрей с изумлением смотрел на нее, а она стояла перед ним, покачиваясь, похожая на загнанного зверя. Она встал и взял ее за руку.
– Да, да. Конечно, с этим покончено, мы договорились. Но я так горжусь тобой, Симона, вот почему я упомянул об этих письмах.
Она искоса взглянула на него, с подозрением.
– Ты больше никогда не захочешь, чтобы я снова проводила сеансы?
– Нет-нет, – заверил ее Рауль, – разве только ты сама этого захочешь, просто время от времени, для этих старых друзей…
Но она взволнованно перебила его:
– Нет-нет, больше никогда. Это опасно. Я говорю тебе, я чувствую, это очень опасно.
Симона на минуту сжала ладонями виски, потом подошла к окну.
– Обещай мне, больше никогда, – сказала она уже спокойнее, оглянувшись через плечо.
Рауль последовал за ней и обнял ее за плечи.
– Моя дорогая, – нежно произнес он, – я обещаю,