их и заранее сжался от боли, собираясь с силами. Однако левый глаз открыть так и не удалось. Правый же он открыл и не увидел никакой разницы: снаружи был тот же свет, что и внутри. Поэтому Нетот усомнился, что открыл глаз. Похоже, глаза больше не было, и он открывал не глаз, а всего лишь веки…
Боли тоже не было. Точнее, не было новой боли. Глаз просто болел внутри от ожога, как болели язык, небо, ноздри изнутри и кожа. Нетот посмотрел на кожу своего тела изнутри, и ему пришла сумасшедшая мысль: если глаз нет, сможет ли он видеть кожей?
Он попытался посмотреть из груди, и это ему удалось. Вернее, он почувствовал, что смотрит из груди сквозь кожу, но видел он все тот же белый свет. Какая-то разница, правда, была, но определить, в чем она, не удалось… Тогда он высунул язык, предполагая посмотреть им. И тут же спрятал – почему-то язык снова обожгло.
– Не тяни язык, куда не просят! – вдруг засмеялась ехидная мысль, да так громко, что Нетот даже вздрогнул.
– Ты чего орешь?! – прикрикнул он на нее.
– Я?! Это я ору?! – возмутилась ехидная мысль. – Ну, ты не прав! Это ты так слышишь. Лечись!
– Я так слышу… – задумался Нетот, и тут же попытался увидеть свет ушами, точнее, слухом.
И понял, что свет этот действительно разный. Для слуха он как бы нес нечто отличное от зрения, словно был чем-то наполнен. Разобраться в этом отличии, однако, не получилось, потому что пришла мысль посмотреть на свет носом, то есть нюхом.
Нос изнутри был обожжен, но что-то чуял. Чуял он больше, чем видел слух. Но и понять это было труднее. Как только Нетот переключился на нюх, как его потянуло вдоль по лучам наружу. И он внезапно оказался в бесконечном черном пространстве, полном далеких звезд, к которым его стремительно несло.
Это движение напугало Нетота, и он захотел вернуться к своему телу. Тут же вся боль от ожогов вернулась к нему и стала нарастать. Чем пристальнее Нетот в нее вглядывался, тем нестерпимее она становилась. К счастью, мысль про звезды мелькнула в его сознании, и он снова помчался по одному из лучей в то бездонное пространство, полное звезд.
Этот луч что-то напомнил ему. Нетот перевел на него свое внимание, и луч тут же заискрился и заиграл под ним.
– Прямо как жилы того Древа! – вдруг вспомнил он, словно из далекой-далекой жизни.
И оказался внутри кроны, где вились светящиеся ветви, полные своего света. Нетот каким-то внутренним движением потянулся к одной из них и тут же увидел, как сияющая паутинка прикоснулась к жиле. В тот же миг чувство любви наполнило его. Он отдернул паутинку, и это чувство оборвалось, хотя паутинка осталась прилипшей к ветви. Тогда он потянулся к другой ветви, и новая паутинка приклеилась к ней. Чувство радости открылось Нетоту. Но он отдернул паутинку, и радость ушла.
– А что с тоской?! – пронеслось где-то внутри светящейся пустоты Нетота.
Он тут же нашел ветвь тоски и швырнул в нее паутинку, внутренне сжимаясь от предчувствия боли. Тоска не заставила себя ждать, но стоило отдернуть паутинку, как