Большего счастья не нужно было. Большего – и быть не могло. С души свалился груз неизвестности и страха. Почти 800 дней и ночей мама и папа жили, ничего не зная о своих дочерях. Когда всё кругом кричало о смерти, горе и несчастье, когда по всей стране похоронки ежедневно стучались в тысячи дверей, мои родители, придавленные войной, молча мечтали о чуде, жили одной лишь надеждой, боясь слишком в неё поверить, чтобы не сглазить, не спугнуть её. И надежда сбылась…
Что же произошло с девочками?
Я уже писал, что к началу войны одной сестре было 11 лет и восемь месяцев, другой – 10 лет и два месяца. Детишки… И вот какие воспоминания о том времени остались у них…
Утром 22 июня они проснулись от взрывов, стрельбы и сильного запаха пороховой гари… «Это – учения…», – объяснили вожатые. Но очень скоро стало ясно, что это – совсем не учения… У забора неподвижно, лицом в землю лежал красноармеец… В небе гудели самолёты… Бомбили. Загорелся соседний лагерный корпус… Погиб один из вожатых.
ВОЙНА!!!
Детишкам приказали быстро собрать вещи и выходить на улицу… Также было сказано избавиться от пионерских галстуков… Избавлялись кто как мог – бросали в кусты, на помойку, в туалеты. Некоторые воспитатели куда-то исчезли (нетрудно предположить, что они спасали собственную жизнь, наплевав на малышей). Несколько оставшихся воспитателей и вожатых, самые честные и порядочные, повели детвору вдоль моря на север, в сторону Латвии… Дети быстро устали, стали выбрасывать в море вещи – не было сил их тащить… К вечеру добрались до Латвии (а всего-то километров 20…). Набрели на немецкую полевую кухню. Немцы попались добрые и покормили детей. Правда, мисок ни у кого не было, и кашу детям положили в их носовые платочки. Заночевали на каком-то хуторе, на сеновале…
А утром почему-то пошли обратно в лагерь… А там – уже немцы, которые отобрали еврейских детишек и куда-то их увезли. А остальных детей забрали представители Международного Красного Креста и повезли в Каунас.
Для меня, когда я был мальчишкой в школе и, как все одноклассники, был членом Красного Креста и Красного Полумесяца, регулярно платил какие-то копеечные взносы и приклеивал членские марки в членский билет, было удивительно, что с самого начала войны на оккупированной территории Литвы появился какой-то Красный Крест. Много позже, работая в Женеве и общаясь по долгу службы с этой уважаемой организацией, я узнал, что СССР на начальном этапе своей истории не присоединился к Конвенции Красного Креста, а Литва, будучи самостоятельным государством, присоединилась. И поэтому в 1941 году, как только германские войска вошли в Литву, за ними пришёл туда и Красный Крест. Вот он-то и занялся детьми.
В Каунасе детей отдали в приют при женском монастыре. В монастыре их крестили и дали новые имена: Александра и Татьяна, – а вскорости детей стали раздавать в литовские семьи. Одна из моих сестёр попала в семью к католикам, другая – в семью к староверам. В пору реформ патриарха Никона 1650–60 годов немало православных на Руси не приняли реформы и убегали целыми