есть! – сказал Дракон, а признаться, что он – мужичок Бурачок, ему колдовство не давало. – Что я, людоед какой-нибудь? Ты только сам посуди, я люблю овощи огородные, свеженькие, яблочко из сада наливное, а меня рыцаря в латах поедать заставляют! Ты бы, королевич, сказал своей ненаглядной, чтобы она старику свеколки сахарной принесла!
– А не съешь ты мою суженую, любимую? – спросил королевич. – Обещаешь?
– Что ты говоришь! – вскричал Дракон, а сам трясется: ну виданное ли дело, чтобы отец собственную дочь съел? Такого и в сказках не бывает!
Да как скажешь, что она дочь его любимая, колдовство ведь не позволяет!
Поверил все-таки королевич Дракону. Вот и стала по вечерам дочь мужичка Бурачка в замок ходить, сахарную свеколку Дракону носить. Пока он свеколку ест и, на дочь глядя, слезами обливается, молодые между собой шепчутся, не нарадуются.
Прошло столько-то дней; видит Дракон, привык к нему королевич, словам его верит, зла не ждет. И сказал Дракон:
– Пришла пора, королевич, от слов к делу переходить. Найди ты в замке пилу, чтобы железо пилила. И освободи меня от ошейника, от цепи тяжелой. А уж я тебе век буду благодарен.
И то правда была: крайний срок настал. Королевский министр-то заприметил, что Дракон от человечины отказывается, тотчас побежал королю доносить:
Так и так, – говорит, – ваше величество, Дракон себя голодом морит, одной брюквой и свеклой питается, а пленный рыцарь до того осмелел, что у него на хвосте, как в люльке, лежит, день-деньской спит, поправляется.
Рассердился король и велел наутро к нему Дракона привести, чтобы его судьбу решить.
А в это время королевич пилу достал и той же ночью Дракона от тяжелой цепи и от ошейника освободил.
Полетел Дракон к дворцу короля, королеву и дочь их единственную, сестру королевича, как были они сонные, схватил, с ними в небо поднялся и понес быстрее ветра за леса, горы, в неведомые страны.
Ну и чудеса! Оказались король вместе с супругой своей и с дочерью в чужедальней стороне, в не своем царстве, в одних рубахах ночных: ни тебе власти, ни слуг, ни денег, не то что золотых или серебряных, гроша ломаного медного и того нет! Ну как быть? Как жить?
И жена-королева злится. Дочь рыдает! Хоть сам плачь! А Дракон исчез.
Пошел король на работу наниматься. А его никто не берет. Еще бы! Что ни спросят, ничего-то он делать не умеет! Только что повелевать. Так ведь эта работа нынче не в цене!
Пришлось королю-отцу наравне с тамошними, с деревенскими мальчишками, в подпаски идти. Пасет он овец, за день вон как избегается, а ведь сам – третий, уж о каких деньгах мечтать, только бы три ломтя хлеба заработать да похлебки!
Однажды хлебал король с королевою и дочерью своей эту похлебку, а в ту пору мимо них здешнего царя сын ехал. Увидел он королевскую дочь, влюбился. Ему жениться пора, ему принцесс сулят, королевских дочерей, царских, а он одно твердит:
– Никого не надо! Только одну люблю, что со своим отцом, подпаском,