глыба, теперь уже полностью свободная от давления, завалилась на бок.
– Это вода! – воскликнул Питер, просовывая руку в образовавшееся отверстие.
Он достал ладонь, наполненную влагой и прильнул к ней губами.
– Пресная? – спросила Мэгги.
Муж кивнул в ответ на ее вопрос.
– Найдите что-нибудь, во что можно набрать немного, – сказал он.
Ничего подходящего не обнаружилось. Тогда Питер стянул с себя порванную рубашку и, просунув ее в отверстие, намочил. Воду можно было выжимать из ткани.
– Отлично, – сказал Диас, когда каждый из присутствующих увлажнил пересохший рот, – теперь от жажды мы не умрем. Значит, мы сможем протянуть достаточно, чтобы умереть от голода.
– Заткнись, ладно, – сказал Питер, протирая перепачканное лицо мокрой ладонью.
– Чего это ты меня затыкаешь?
– Ты вечно чем-то недоволен, – сказала Мэгги, – при этом не делаешь ничего.
– Дамочка, может ты забыла, но это я разжег костер.
– И что теперь? Нам тебе нужно поклониться?
– Я просто говорю вещи, которые вы все боитесь признать, – ответил Диас, – вы тут все считаете благодатью то, что мы остались живы. А я считаю, что это никакая не благодать, и никакой не дар Божий. Это наказание – умереть вот так.
– Ну вот и считай про себя, – сказал Питер, – а мы будем верить.
Диас усмехнулся и покачал головой.
– Тебя смешит то, что люди верят? – спросил старик, сидевший у перевернутого мраморного стола под большущей плитой.
– Вот только не надо проповедей, падре, – отмахнулся от него Диас, – уверен, тут поблизости много тех, кто слушал вас и вам подобных. Расскажите им про веру.
– Ничего не происходит просто так…
– Я же попросил. Не надо. Оглянитесь наконец. Если Бог есть, то он явно забыл про нас. И про всех этих людей, которых раздавило к чертям огромными камнями. Как выяснилось, его доброта не распространяется на защиту от природных явлений. Или вы хотите мне сказать, что каждый из этих людей заслуживал смерти? Как по мне, то слишком избирательная доброта.
Старик хотел возразить, но Фрэнк помешал ему. Его прозрачные глаза были устремлены на невысокого тучного мужчину, а на лице снова появилась неуместная улыбка.
– Ты не веришь в Бога? – спросил он своим высоким голосом.
– Что? Верю в Бога? Ты что, тоже священник? Неужели нельзя было откопать кого-нибудь адекватного? Или ты тоже слеп? Если случившееся и заставляет поверить, то уж точно не в Бога. Скорее можно поверить в дьявола.
Улыбка на лице Фрэнка стала еще шире и, казалось, вот-вот выйдет за пределы его худого белого лица.
– Тебя это забавляет? – спросил Диас теперь уже серьезно и раздраженно.
– Да, – ответил Фрэнк, – ты меня забавляешь. Ты мне нравишься.
– Ух ты, спасибо. Выходи за меня. А теперь сделай одолжение, отвали со своими разговорами. Мне предстоит голодать, так что я не буду тратить силы на глупые споры с глупцами.
Фрэнк кивнул. Пыль