и освещало его лицо.
Было только десять минут седьмого.
Серый пони стоял у забора и щипал траву. Он заржал, увидев, как Кэт идет к нему с морковкой в руке.
«Как я могу оставить все это?» – подумала она, ощущая, как он тыкается в ее руку теплыми губами. Как любой из нас смог бы вынести расставание с этим домом, этими полями, этой деревней?
В воздухе пахло сладостью, на лощину опускался туман. Зеленый дятел спикировал на один из дубов у дальнего конца забора.
Крис, ее муж, снова трудился без передышки. Он был недоволен работой в общей практике, его злил груз административных обязанностей, которые отвлекали его от пациентов, раздражали лавины новых заданий, проверок и отчетов. В прошлом месяце он несколько раз заговаривал о том, чтобы переехать в Австралию лет на пять – что с тем же успехом могло означать «навсегда», ведь Кэт знала, что временные рамки он указывает только для того, чтобы ее успокоить. Она летала туда однажды, чтобы повидать своего тройняшку, Иво, и ей там жутко не понравилось – единственному человеку на земле, как сказал Крис.
Она вытерла обслюнявленные лошадью руки о свою ночную рубашку, и удовлетворенное животное тихо затопало в другой конец стойла.
Они жили совсем близко от Лаффертона и от работы, от родителей и от Саймона, и от собора, который так много для нее значил. К тому же они находились в самом сердце страны, через дорогу была действующая ферма, где дети могли посмотреть на ягнят и телят и помочь покормить куриц; они любили свою школу, их друзья жили рядом.
Нет, подумала она, когда солнце начало греть ей спину. Нет.
Со стороны дома донесся вой Феликса. Но к нему пойдет Сэм – именно Сэм, его брат и вассал, а не Ханна, которая предпочитала своих пони и стала ревновать к ребенку в первый же год его жизни.
Кэт медленно прошлась вдоль стойла – она знала, что к концу дня будет без сил, но не жалела, что ее разбудили посреди ночи. Приободрить пациента, когда он чувствует себя предельно уязвимым, особенно если он стар и напуган – это была для нее самая большая награда в работе врача общей практики, и у нее не было ни малейшего желания передавать ночные смены какому-нибудь агентству, если с ними будут продолжать заключать контракты. Крис с ней не соглашался. Они уже сломали слишком много копий по этому поводу, так что теперь предпочитали просто избегать этой темы.
Вокруг одной из корявых ветвей яблони обвилась белоснежная свадебная роза, и ее аромат донесся до Кэт, когда она проходила мимо.
Нет, подумала она снова.
Слишком много плохих вещей случилось за последние пару лет, слишком силен был страх и невыносимо напряжение; но сейчас, не считая обычного ее беспокойства за брата, все было нормально – все, кроме вечного недовольства и усталости Криса, его желания все поменять, переехать отсюда, испортить… Ее голые ноги стали влажными от росы.
– Ма-а-а-а-ама-а-а. Тилифо-о-о-о-он.
Ханна слишком сильно высунулась из окна на верхнем этаже.
Кэт побежала в дом.
Это утро люди запомнили –