во время великой депрессии. Они настоящие, но обменять их можно только в Америке. Есть банк в Нью-Йорке, он берет длинные старинные деньги, дает короткие – современные”.
Появилась вызванная милиция, но добрый директор уверил ее, что всё в порядке. Нас отпустили.
Серхио на свои мелкие карманные доллары купил три сигары. Мы закурили, потом пошли в пельменную в Столешниковом переулке, которую боготворили мексиканцы.
Написав эту историю, я назвал ее “Странные доллары Екатерины Бухаровой-Миндадзе”. Всю жизнь деньги у меня исчезали, словно зайцы из карманов пальто уличного фокусника. Ходил в Тбилиси по дворам в огромном пальто такой фокусник Караханов. Он вручал мне живого зайца со словами: “Держи его крепко за уши!” Я держал, но заяц всегда куда-то исчезал.
Папин московский друг Аквсентий Крылов, дипломат, поехал в ООН служить на три года. Я уже окончил режиссерский факультет, снял короткометражной фильм “Кувшин”, который имел, сознаюсь, большой успех на советском телевидении. Я отдал Аквсентию злополучные бабушкины длинные доллары для обмена на короткие. Аквсентий Крылов, приехав в Нью-Йорк, первое, что сделал, – съел суп из устриц. Не в сезон. Отравился и умер через три дня. Спрашивать о долларах было не у кого и неудобно…
Но тема странных долларов еще раз всплыла в моей дружбе с Гонсало Мартинесом и Серхио Ольховичем. В пельменной Столешникова переулка, которую так любили мексиканцы, мы, докуривая сигары, встретили Виктора Петровича Демина. Представьте человека весом в двести килограмм, который мог выпить два литра водки и пробежать, если надо, марафонскую дистанцию – сорок два километра. Демин был лучшим кинокритиком СССР. О том, как он анализировал, разбирал фильмы, ходили легенды. Виктор Петрович постоянно воевал с киночиновниками.
Наперекор негласным командам сверху топить идеологически вредные фильмы он, Демин, пытался (и иногда ему это удавалось) спасать достойное кино. Его любили Тарковский, Иоселиани, Параджанов, Климов, Муратова, Смирнов, Абуладзе, Соловьев, Кобахидзе, Ибрагимбеков, Хамраев, Океев… многие.
Однажды он вступился защищать мой фильм “Пловец”. В 1981 году о фильме много говорили. Его звали на международные кинофестивали, но Госкино СССР решило “Пловца” потопить. Был просмотр в институте Владимира Евтихиановича Бас-какова – важном идеологическом центре, где собрались именитые враги и немногочисленные друзья моего фильма. Пришел Виктор Петрович Демин. Он сказал: “Ираклий, я дам им бой!” Душа моя возликовала! Но Демин, великий раблезианец, явно до прихода на просмотр вобрал в себя два белых литра. Мои худшие предположения подтвердились, как только в просмотровом зале потух свет и пошли титры моего фильма. Лучший в СССР критик заснул и стал громко храпеть. Я был в ужасе, толкал его в бок. Он секунд на десять открывал глаза, расширял их, уставившись на экран, и вновь засыпал. Фильм “Пловец” он до этого не видел. Почему, зная, что требуется его помощь, он влил в себя огненную воду и пробежал дважды Садовое кольцо – ведь только это могло его превратить в “гигантскую спящую красавицу”? Враги смотрели в темноте на него,