Мы начали его разыскивать. Японский квартал выглядит ужасно. Улицы словно вымерли, людей не видно, лишь валяются трупы да проезжают автомашины с тяжелым вооружением. У большинства домов оконные стекла разбиты, двери выломаны. К счастью, у нас была с собой визитная карточка одного японца. Все посты нас пропускали. Наш друг жил вместе со своим шурином – зубным врачом. Мы нашли зубного врача, но его сведения были неутешительными. Китайцы, проживающие в домах, где стреляли, были убиты. Когда родственник нашего друга услышал, как в дом ворвались солдаты, он пробрался на чердак и спрятался в большой корзине вместе со своим девятилетним сыном. Наш друг говорил, что если прячешься, то вызываешь у японцев подозрение. Он был интеллигентным молодым человеком, который прошел курс обучения в Америке и много читал. Наверное, у него были книги и о России. Когда зубной врач решился спуститься вниз, то он увидел, что письменный стол был перерыт, а наш друг исчез».
Я посетила японский квартал по просьбе Рихарда. Визитная карточка японца, о которой я упоминала в письме к матери, принадлежала Хоцуми Одзаки. Лау – наш исчезнувший друг – был постоянным посетителем его книжного магазина. Рихард одобрил наше предложение выполнить эту опасную миссию вдвоем: лучше всего это могли сделать женщины-европейки.
8 февраля 1932 года
«К стрельбе уже так привыкли, что не обращаем на нее внимания. Пропали без вести два наших китайских друга. Разыскивая их, я смотрела вчера на колонну пленных в составе 117 человек – единственно оставшиеся в живых после ареста и переданные японцами англичанам, то есть англичане обнаружили эту группу и спасли ее. Состояние, в котором находились пленные, описать невозможно. Большинство из них было арестовано на улице или дома. Среди них мирные жители, рабочие, кули и студенты. Все время они находились со связанными за спиной руками. Их тела были покрыты ранами от побоев и штыков. Одному из них не давали спать четверо суток.
Ну да хватит о войне. Конечно, японцы в своей жестокости не оригинальны. Китайцы относятся к коммунистам не лучше, а что было в период мировой войны!».
Через шанхайские городские власти Рольф раздобыл мне разрешение на посещение полицейского участка и лагеря беженцев.
13 февраля 1932 года
«Вчера у Миши был день рождения, ему исполнился год. Амма и повар сложились и купили ему костюм и ботиночки – блузу, штанишки из ярко-оранжевого шелка и розовый галстук. Выглядел он во всем этом невероятно комично. Я надеялась, что до прихода гостей он основательно обмочится и тогда мы сможем переодеть его в голубой костюмчик, однако, опасаясь именно этого, Амма каждые полчаса держала бедного ребенка над горшком. Рост Миши сейчас – 71 сантиметр, и он упирается головой и ногами в края кроватки. О большой кровати я еще не позаботилась, поскольку беженцы заняли одну комнату, а я с Мишей сплю в другой, радуясь про себя тому, что наше совместное пребывание затянулось.
Вечером так стреляли, что невозможно было заснуть…»
20 февраля 1932 года
«Военные