он отвернулся к школе.
Пошли строиться, но вдруг одна девочка воскликнула:
– Смотрите! Вон там, на первом этаже! – все развернулись. – Вон там, она показала.
В одном из кабинетов кто-то изнутри открывал окно, дёргал фрамугу, но ему мешала краска, склеившая рамы окна между собой.
– Виталий Николаич! – заорал Понч и бросился к окну. Хорь метнулся за ним, следом ещё кто-то. – Подсадите! – бросил Рысаков ребятам, и те, забыв о его габаритах, подкинули почти до самого окна, за которым назад, в дым метнулись тени…
Анатолий сначала кулаком, а потом ногой вышиб раму с присохшей краской и кошкой заскочил на подоконник:
– Кто здесь? – крикнул он в дым.
– «Первфый „а“, кхе-кхе»… – ответили ему. – Нас много, 32, многие лежат на полу.
– Сейчас! – Понч спрыгнул вовнутрь, на подоконник с улицы залез Вовка Хорьков:
– Понч, стой! – он тоже спрыгнул в класс и схватил Анатолия за пиджак, – Я не смогу пересадить их на улицу. Всех – точно нет, но я могу их до окна довести, – он указал на марлевую маску, которую единственный догадался намочить меловой водой из ведра.
– Давай! – Рысаков в охапку взял первую пару попавшихся первоклассников и потащил к окошку. Перекинул сначала, одного, потом второго, – Ловите!
– Ловим! – ответили снизу.
Хорь притащил еще двоих. Понч сел на подоконник верхом, левой ногой зацепившись за батарею… и подавал приведённых и принесенных ему Вовкой и учительницей детей.
– Всех считайте! – говорил внизу физрук, – Сколько всего, Толя?
– Тридцать два и учительница, и Хорьков.
– Ясно… Несите их к забору, на траву, к забору. Пусть сидят, дышат.
– Я всё… не могу… – Вовка, шатаясь подвел за руку одну девочку. Рысаков передал вниз сначала её, потом Вовку:
– Сколько еще? – спросил.
– Троих не хватает. И учительница… – Понч побежал в дым…
Трое учеников с учителем спрятались под партой первого ряда, он выволок их – двое могли стоять и пошли, схватив Анатолия за карманы брюк. Третью он нес в руках.
– Идите, я подожду… – сказала учительница…
Так же, как остальных, он перекатил учеников во двор, снова ушёл в дым…
– Сейчас я… сама… – сказала учительница, но он даже слушать её не стал, как первоклассника схватил на руки и понёс, передал в низ, а потом слез сам, дёрнув за собой фрамугу окна.
Его слегка пошатывало, сильно слезились глаза и немели кончики пальцев.
– Его тоже на траву! – распорядился Виталий Николаевич, – Молодец, Толя!
Приехало три пожарных расчета и четыре машины скорой. К сидящему Рысакову подошла какая-то маленькая девочка из его класса, сейчас он даже не смог вспомнить, как её зовут, наклонилась и протянула намоченный носовой платок:
– Спасибо, Пончик, – ласково сказала она, – На, лицо вытри.
***
В конце восьмого класса