как мог, а она только на шее у него сидела, все заграницу мечтала уехать. Ты, вот, был там знаешь, как там тяжело. А им же молодым не объяснишь, они лучше нас все знают.
– Вот это новости! Не ожидал такого от Кеши. Все же четверо детей, он же на аллиментах раззориться.
– Да жена уже хочет его в тюрьму посадить, машину у него забрать, у него же нет ни шиша, одни долги. Она и квартиру нашу обчистила, все продала, что только можно было, котел нагревательный сняла, забрала детей и к родителям в Астрахань умотала.
– А в церковь-то он ходит, не знаешь?
– Ушел он из этой секты, слава Богу! Хоть с этим закончил, мало того, что долгов как шелков, так он еще и десятину столько лет платил. Везде деньги. Банки нас достали. Коллекторы звонят каждый день, пришлось телефоны поменять. Жена сейчас процедуру банкротства на Кешку оформляет, там тоже деньги на адвоката нужны, но куда деваться, иначе, говорят, посадят.
– Да не должны. Разве что если он от аллиментов будет уклоняться.
– От этой стервы все можно ожидать. Она грозилась, что в суд подаст за то, что он машину на мать записал. Дела, в общем… Сам-то как? Как тебе Америка, в Россию не тянет?
– Как не тянет, вот, не выдержал, приехал в отпуск, нужно отдохнуть, хочу оградку маме на могиле поставить. Раньше запрещали их на социальном кладбище устанавливать, теперь вроде можно, все ставят.
– Да, мама у тебя хороший человек была. Добрая очень, гостеприимная. Когда заболела, никому даже вида не показала. Для меня шок был, когда узнал, что она умерла. Жаль, на похоронах ее не удалось побывать.
– Как же не удалось, Толик, ты еще гроб помогал нести. Мужиков не хватало, пришлось тебя просить.
– Правда? Я что-то уже забывать начал. Ты меня извини – возраст. Что тебе сыграть? Я так рад, что тебя увидел!
– Я-то как рад, Толя! Для меня это лучшая новость, что ты жив.
– Ну, значит долго жить буду!
– Да куда теперь торопиться! У тебя сын, внуки, работа. Играй, что сам желаешь, я рядом постою послушаю.
– Закурить у тебя есть?
– Ты что ли еще и куришь?
– Я и выпить могу, у меня в подвале сорок литров вина стоит. Заходи вечерком, посидим, поговорим. Я Иринке скажу, она стол сообразит. Столько лет не виделись!
Я достал сигареты, мы закурили. Толя взял несколько аккордов и заиграл вальс Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Сухие пожелтевшие пальцы музыканта перебирали гриф, не всегда успевая за мелодией, но, в целом, Толик выглядел хорошо – в белой рубахе, аккуратно отглаженные брюки. Он чем-то напоминал мне уличного музыканта из еврейского местечка на ярмарке: печальные мудрые глаза, большие мочки ушей, доминириующий на лице крючковатый нос. Ярко светило утреннее солнце, мимо шли праздные люди, я курил и чувствовал себя счастливым – первый мой день в Ессентуках подарил чудо встречи с близким человеком, который выкарабкался с того света, чтобы не просто коптить небо над головой, но еще и дарить радость другим людям, зарабатывая ежедневным трудом средства для поддержания своих близких.
С