указал на маленький столик, стоящий под прямым углом к его столу. – Вы остаетесь в комнате и делаете записи переговоров, если я не прикажу иначе. Надеюсь, вы умеете писать быстро?
– Я недавно освоил азы стенографии, – уверенно ответил юноша.
– Сюда нам приносят ленч, после чего вы можете распоряжаться своим временем, но обязаны выполнить все поручения ко времени моего возвращения домой – к шести часам. Затем мы работаем еще два часа, и на этом все, поскольку я начинаю одеваться к ужину. Я всегда ужинаю вне дома. Вы можете поесть в столовой, хотя, вероятнее всего, будете в одиночестве, потому что ее милость ужинает в детской с нашим сыном. – Сомертон поздравил себя с тем, что его голос прозвучал совершенно спокойно.
– Я понял, сэр. Значит ли это, что вы одобряете мою кандидатуру? – спросил юноша, слегка наклонив голову. Какие у него высокие скулы! Очень украшают утонченное лицо. Маркем стоял, гордо выпрямившись, держа руки за спиной. Королевская осанка!
«Удивительный… необычный мальчик», – подумал Сомертон.
Он встал.
– Одобряю, мистер Маркем? Ничего подобного. Но мне очень нужен секретарь. А вы, похоже, единственный человек, достаточно дерзкий, чтобы занять это место.
– Судя по всему, вы оказались в трудном положении, сэр?
Эти слова были сказаны так легко и невыразительно, что Сомертону потребовалось время, чтобы понять их смысл.
Что за черт? Мальчишка действительно это сказал?
Трудное положение? Какая наглость!
Сомертон расправил плечи:
– У вас одна неделя, мистер Маркем, чтобы доказать свою компетентность и полезность. Могу добавить, что на этой должности еще никто не задерживался больше двух месяцев. Если вам удастся завоевать мое… какое слово вы употребили, мистер Маркем?
Юноша улыбнулся:
– Одобрение, лорд Сомертон.
– Так вот, если вам удастся завоевать мое одобрение, – фыркнул граф, – то будете получать неплохую сумму – двести фунтов в год, выплачиваемую равными частями в конце каждого месяца.
Две сотни английских фунтов. Целое состояние для нуждающегося молодого человека, делающего первые шаги по карьерной лестнице. Небось это превзошло самые смелые его ожидания. Вряд ли юнец рассчитывал на что-то большее, чем сотня в год. Сомертон вгляделся в лицо Маркема, ожидая увидеть удивление и радостную благодарность.
Не дождался.
Уголки полных розовых губ юноши чуть дернулись.
– Две сотни фунтов? – переспросил он с непередаваемым выражением. Таким же тоном он мог сказать «две сотни выпотрошенных ящериц». – Неудивительно, что секретари у вас не задерживаются надолго, ваша милость. Пожалуй, удивляет то, что вам вообще удается найти претендентов.
Сомертон вскочил:
– Что вы себе позволяете, молодой человек! Две сотни фунтов – это даже слишком щедро.
– Простите, лорд Сомертон, но факты говорят сами за себя. Я – единственный претендент на должность. Очевидно, две сотни фунтов – недостаточный стимул для амбициозного