но, верно разгадав намерения брата, как будто бы проникся к нему за них уважением. В его взоре поубавилось жёсткости, и в какой-то момент он стал очень похож на Наримана. Тот же рост и стать… только военная выправка, блестящие ряды белых сильных зубов, готовых в любую минуту растерзать добычу, да загрубевшие ладони, уже слишком многое поведавшие на своём веку, не имели никакой схожести с мягкой почтительностью учёного кадия.
– Послушай, – устало вздохнул Ибрагим, несколько раз обернулся на дверь и только потом приблизился. – Твой друг, конечно, первый подозреваемый. Но далеко не единственный…
– Что это значит? – еле дыша, спросил Мехмед.
– За ним рано или поздно придут – двое мужчин и одна женщина уже дали показания. Однако Коджа Хюсрев Мехмед-Паша… подозревает также и нашего отца.
– Что?..
– Субаши считают, что у него есть мотив. Что он завидовал брату и хотел отомстить ему за то, что тот занял его место подле султана. Сам знаешь, наш отец не всегда был сдержан в высказываниях…
– Но как это возможно?!.. Они же не повесят нашего отца? Ты же этого не допустишь?!
– А ты не допустишь того, чтобы повесили твоего греческого друга, – снова хищно улыбнулся Ибрагим и смачно потрепал брата по плечу, – так что нам надо найти кого-то третьего. И желательно, чтобы он действительно был виновен…
«Но это необязательно».
Эта мысль поразила Мехмеда своей жестокостью, но, когда средний брат, напоследок подмигнув ему, скрывался в дверях, младший хорошо осознал всю неизбежность. Груз, который он всё это время носил на своих плечах, становился всё невыносимее. Отныне, чтобы спасти Геннадиоса и отца, но не разойтись со своей совестью, у него оставался только один выход – во что бы то ни стало найти виновного.
Когда тётя Шебнем и Амина окликнули его – женщины, как водится, не ехали на кладбище, – Мехмед с трудом их расслышал. После сегодняшней сцены Фарах держалась в стороне и вместе со свекровью, Хазал и Эдже, женой Ибрагима, уже прибиралась в доме. Мехмед в последний раз посмотрел на неё через плечо и, махнув рукой тёте Шебнем, которая как раз что-то бормотала, выбежал вон из дому.
– Мехмед-джим! – крикнула ему в спину напоследок тётка. – Проследи, чтобы имя и сура на памятнике были выгравированы правильно!..
Мехмед не сомневался, что Ибрагим уже давно позаботился о том, чтобы на кладбище вырыли достаточно глубокий ляхад, а также подобрал самого лучшего имама и самые крепкие доски. Средний брат всегда всё делал безукоризненно, в отличие от него самого… в семье, по правде сказать, очень мало кто верил в него по-настоящему. Зато это всегда делали друзья, и сейчас они действительно нуждались в нём!..
Когда юноша преодолел наконец порог, солнце заслепило ему глаза, и он прикрылся от него ладонью. Процессия только-только собиралась трогаться, а часы уже давно перевалили за полдень. С похоронами они и правда припозднились, но кто на их месте не оказался бы застигнут врасплох?..
–