посыльные и извозчики.
Старик жил один, но попасть к нему в дом было так же непросто, как на прием к генерал-губернатору: дом караулили две дюжины бродяг из личной гвардии хозяина и готовы были разорвать всякого, кто тайком хотел бы проникнуть в дом Парамона Мироновича.
Без ласки хозяин Хитровки тоже не мог обойтись, он выходил на рынок и, указав перстом на понравившуюся девку, говорил:
– Сладка деваха, познать хочу!
И бродяги, которые следовали за ним неотступно, как шлейф за богатой дамой, хватали барышню под руки и препровождали в богатый дом Парамона Мироновича.
Хозяин Хитровки наследников не имел. К кому он действительно питал подлинную привязанность, так это к своему приемному сыну, который жил теперь где-то в дорогом особняке в центре и раз в месяц наведывался на Хитровку, чтобы справиться о здоровье старика.
В тот день, когда приходил приемыш, старик бывал необыкновенно щедр – он выставлял в самом центре Хитрова рынка двухсотведерную бочку пива, и каждый желающий мог отведать хмельного прохладного напитка в достатке.
Никто не знал, как мальчик попал к старику, просто однажды его пустое жилище огласилось задорным детским смехом. Парамон Миронович вышел на крыльцо дома, держа за руку трехгодовалого младенца, хмуро оглядел примолкших урок, а потом строго наказал:
– Пусть каждый из вас запомнит это дитя. Считайте его моим сыном, если его кто-нибудь обидит хотя бы ненароком… думаю, мне не нужно будет говорить, что станет с этим человеком.
– Как звать твоего мальчишку, Парамон Мироныч? – спросили урки.
Старик всегда был один. Он не мог терпеть подле себя даже баб и выставлял их за дверь сразу, как только начинал чувствовать, что привыкает.
А тут, виданное ли дело, – малец!
– Зовите Савелием… Савушкой!
Никто не смел задать Парамону Мироновичу вопроса, от которого несказанно чесались языки, и на Хитровке единодушно решили, что воспитанием ребенка он задумал замолить напрасное душегубство.
Если Парамон Миронович был царем Хитрова рынка, то Савушка стал его принцем, и даже самые матерые урки расступались, когда он семенил по грязным базарным улочкам. Старик не скупился на воспитание приемыша, и вся Хитровка знала о том, что он нанял целый штат гувернанток, которые учили его не только французскому языку, но и хорошим манерам. Все это относилось на счет чудачества Парамона Мироновича, который умел удивить не только хозяев ограбленных магазинов, но и собственных сподручных.
Малец оказался и вправду очень способным – он одинаково безукоризненно мог вытащить кошелек у зазевавшегося разини и попросить милостыню на чистейшем английском языке у вальяжного буржуа, случайно оказавшегося на Хитровом рынке. За эти обширные «познания» Парамон Миронович не укорял воспитанника, но не забывал о том, что у мальца иная судьба, чем у его приемного отца.
Савушка сделался любимцем всей Хитровки и шалил