Дарьин приговор:
– Как он мне надоел, хуже блохи кусучей. И чего ходит, чего надобно? Гол, как сокол, валит лес, словно бобр, и будет его валить до смерти, а мне чего от этого? Ему б вон Полька подошла – тоже неприкаянная, никому не нужная…
Голос за воротами стих, а в ушах Степана он гремел молотом: «Надоел… ненужный… неприкаянный»… Утром изуродованное тело парня нашли на берегу Каменного ручья рыбаки…
Почерневшая, исхудавшая, глухая ко всему вокруг, Полина стояла у свежего могильного холмика. Вот и все. Нет в ее жизни более ничего: нет матери, которая могла бы пожалеть и поддержать; нет любимого, который давал силы жить; нет ребенка, которого она убила в утробе. И нет подруги. Девушка, возомнившая себя королевой красоты, презрительно бросавшая взгляды вокруг, была ей чужой. Это она убила Степана, это она убила его ребенка, это она отняла жизнь у нее, Полины – и значит, должна за это заплатить.
Девушка резко отвернулась от погоста и пошла по направлению к лесу.
На Покров Дарья выходила замуж. Отец расстарался, мужа ей нашел состоятельного, крепкого хозяина, жить его дочь будет в пригороде Екатеринбурга, в большом доме. А что вдовствовал до свадьбы молодой муж, то не важно – детей в прошлом браке у него нету, а значит, не бывать Дарье злобной мачехой, будет она строить свою семью, жить своим укладом. Пышная свадьба получилась, столы ломились. Пора одаривать молодых да почивать провожать. И тут прямо к столу, за которым сидели жених с невестой, подошла женщина, с головой укутанная в черное. В ней с трудом узнали лучшую подругу невесты, Полину.
– Будь проклята ты с красотой своей, и пусть сие проклятье ляжет на весь твой род по женской линии до седьмого колена! – четко, с расстановкой заговорила незваная гостья. – Пусть все женщины в твоем роду будут красивы лицом и телом, но блудливы, словно мартовские кошки: уводить будут мужиков даже у дочерей своих, не стесняясь. И рожать вам лишь дочерей, а младшим в роду дальше проклятье нести. Да будет так! – на последних словах выплеснула она прямо в лицо невесте воду из стакана, что на столе стоял, повернулась и ушла. Все гости и родственники молодых пребывали в шоке. Никто не кинулся и не остановил тронувшуюся умом девицу.
– Говорят, Полина в монастырь ушла, больше о ней никто не слышал, – закончила свой рассказ мать, – а вот проклятье сбылось. Сама Дарья несчастна была в браке: муж-то, оказывается, первую свою жену засек вожжами так, что она померла, вот и прабабке крепко на орехи доставалось. Потом муж умер, она осталась вдовой с маленькой дочкой, пару раз еще замуж выходила, еще двоих девок родила, но счастья женского так и не обрела. Моя мама, твоя бабушка, с одним мужем всю жизнь прожила, но гуляла от него страшно, ничем он ее удержать не мог – ни словом, ни кулаком, нас с сестрой народили, но счастливого детства не дали… Я – младшая в роду, Володю когда родила, думала: все, конец проклятью, но ты появилась, тебе его дальше нести. Как мы с отцом жили – сама знаешь, грешна я перед ним… Будь мудрее,