они дошли до реки, было уже почти темно. И серый дом на берегу выделялся только благодаря маяку красной двери. Марта провернула ключ в замке:
– Входи.
– А ты не боишься пускать к себе незнакомца?
– Нет, – улыбнулась она, – Я же тебе снилась.
– А я тебе снился? – с надеждой спросил Петров.
Но Марта только пожала плечами:
– Может, да. А, может, и нет. Тут все путается.
Затем она включила свет в прихожей и добавила:
– Проходи. Картину можешь поставить у стены в гостиной. Я пока займусь чаем.
Петров прошел по небольшому коридору и оказался в просторной комнате, которая занимала почти весь этаж. Дверь слева вела в спальню, а справа находилась кухня, отделенная от жилого пространства барной стойкой.
Все стены в гостиной были увешаны картинами – большими и маленькими, написанными маслом и акварелью. Кое-где прикрепленные канцелярскими кнопками висели карандашные наброски на клочках бумаги. Все эти картины объединяло одно: на них были изображены люди – повешенные, зарезанные, раздробленные, вопящие о помощи и бесцельно глядящие в пустоту, поодиночке и целыми группами, едва умершие и с неделю пролежавшие на солнце.
– Это все с натуры? – глухо спросил Петров и сам не узнал свой голос.
– Да.
Марта повесила на крючок свой белый халат и повернулась к Петрову.
– Ты не сказал, как тебя зовут.
– Петров, – сказал Петров.
– Хорошо. Так вот, Петров, есть черный чай, есть с ромашкой. Или, может, вина?
– Вино подойдет. Я бы сейчас выпил.
Марта достала бокалы и жестом волшебника выудила из-под барной стойки бутылку красного вина.
– Я совру, если скажу, что берегла ее для особенного случая. Вообще-то, я иногда пью. Так что алкоголь у меня есть всегда. Помогает расслабиться.
Петров откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Первый глоток показался ему божественным. Будто груз, который он нес так долго, что вес почти перестал ощущаться, наконец, был сброшен, и он мог впервые за вечность расправить плечи.
Он осушил бокал и почти сразу налил себе еще. Сделал большой глоток и посмотрел на Марту:
– Мы правда в аду?
– Правда.
Несмотря на всю очевидность ответа, Петров оказался к нему не готов. Он уставился на свой бокал и выдохнул:
– Я не помню, как умер.
– Может быть, ты и не умирал, – сказала Марта и подлила им обоим еще вина.
– Как же я тогда оказался здесь?
– Думаю, как и все. Шел-шел, и пришел.
– А если я захочу уйти?
Марта пожала плечами:
– Ворота всегда открыты. Просто там, за стеной, ничего нет. Поэтому никто не уходит.
– А здесь? Что есть здесь?
– А здесь есть все, что захочешь. Вот, хотя бы это, – Марта провела рукой, указывая на вино, на стены с картинами, на себя.
Щеки ее раскраснелись, зеленые глаза блестели хитро и вызывающе.