и поймешь, что потеряла все то, на чем держалась твоя жизнь. Это страшно.
Я больше ничего не сказала ей. Не потому, что ее слова напугали меня – я не боялась остаться в одиночестве. Мне просто не хотелось спорить.
Мы сидели у моря, и Луис сосредоточенно слушал меня, вникая в каждое произнесенное слово, боясь что-то упустить из общего смысла. А я говорила и говорила…
– Нет смысла ничего скрывать от тебя. И мне не хочется этого делать. Ты один из тех немногих людей, которые постараются понять, я точно знаю это… Мне тяжело. Я звоню Гаю уже второй день, он не отвечает. Что же делать? Бросить больного отца, маму и вернуться? Но что я скажу ему? Что все время врала? Что изменяла? Как же это мерзко звучит… я так презирала это слово. А сейчас презираю еще больше. Почему мы становимся теми, кого ненавидели?
Создавалось ощущение, что я говорю сама с собой. Вряд ли Луису было по силам разобрать весь тот несвязный лепет. Когда я замолчала, он все еще пристально вглядывался в мое лицо, и от этого взгляда у меня побежали мурашки по телу. Я и не знала, что Луис может так смотреть…
– Аврора, я тоже буду с тобой предельно откровенен. Во-первых, потому что люблю тебя и желаю счастья, а во-вторых, мне хочется хоть немного распутать этот узел…
– Иначе он нас всех задушит… – я все еще говорила сама с собой.
– Послушай. Вы с Францем мне дороги, и я хотел бы видеть вас вместе.., то есть хотел бы, чтобы у вас что-то вышло. Но я вижу, что это невозможно. Объясню, почему… – добавил он, увидев мое изменившееся выражение лица. – Я вырос с Францем, я знаю, какой он. Тебя не так хорошо знаю, конечно, но за время нашего знакомства я убедился в том, что ты умная и перспективная девушка. Тебе нужен такой человек, как Гай, который сможет быть твоей опорой, помогать и поддерживать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Я покачала головой, словно ничего не понимаю. Но мы оба знали, что мысленно я соглашаюсь с ним. Луис говорил именно то, что я сама доказывала себе много раз. Странно, но от него я никак не ожидала услышать таких вразумительных размышлений, и все то время, пока он говорил, во мне назревала какая-то обида. Он один из самых близких людей для меня, и не верит в то, что моя мечта исполнима. Я сама в нее не верила, но хотелось искать поддержки в окружающих. Хотелось лицемерия со стороны друзей, как бы удивительно это не звучало. Ведь правду воспринимать порой слишком тяжело.
Мы поговорили еще немного, и Луис проводил меня до дома. На прощание он сказал, чтобы я попробовала поспать. Дома никого не было, и я воспользовалась одиночеством, чтобы ненадолго вздремнуть в гостиной. Проснулась от шума в прихожей.
– Аврора, ты дома?
– Да, мама.
– Отца завтра выписывают, я накупила продуктов, приготовим праздничный ужин и позовем всех наших друзей. Как тебе такая идея?
– Нравится, – ответила я, забирая из рук матери тяжелые пакеты, – почему ты меня не позвала с собой? Была в больнице?
– Тебе