Валерий Введенский

Сломанная тень


Скачать книгу

юродивая затопала ногами.

      – Ты, Марфушка-болтушка, не переживай! – успокоила ее Софья. – Тебя на соседний вертел насадят!

      Блаженная откинула вуаль и заорала, брызгая из беззубого рта слюной:

      – Чур! Чур! Одолели!

      – Демоны Софью одолели! – поняла ее Ирина Лукинична и вспомнила утренний разговор с Угаровым.

      – Даже имени не произноси! – сверкнула глазами Лаевская. – Подлец! Развратник! На честь мою покушался!

      – Какая в твои годы честь… – схватила Софью Лукиничну за руку сестра.

      – В мои годы? Так и ты меня старухой считаешь?

      – Конечно! Я старуха, и ты старуха!

      – Тогда это платье и носи! – Софья Лукинична швырнула в сестру бархатной обновкой и выскочила прочь.

      – Что за шум? – в гостиную заглянул зевающий Кислицын.

      – Матвей Никифорович! – обрадовалась Полина. – А я думала, вас дома нет!

      – Нет, я давно со службы вернулся, прилег, да и заснул! – молодой человек учтиво склонился над ее ручкой.

      – Заболели? – забеспокоилась Налединская.

      – Не выспался! – улыбнулся Кислицын. – Кто шумел?

      – Маман! Кому ж еще!

      – О! Княгиня! Прекрасно выглядите! – Матвей Никифорович подошел к Дашкиной. – Как поживает его сиятельство?

      – Все так же зануден! – ответила Юлия. – Сегодня раз двадцать спросил, куда я подевала какой-то черновик. А я его в глаза не видела.

      – Матвей Никифорович! Чужих жен целуете, а невесту свою? – обеспокоенно напомнила Ирина Лукинична.

      – А мы с Ольгой Борисовной виделись! Да и вся жизнь у нас впереди, успеем. – Кислицын подошел к невесте. – Как, осмелюсь спросить, продвигаются мемуары Андрея Артемьевича?

      – Сегодня работали мало. Я ездила на кладбище. Годовщина отца…

      – Светлая память! Вам удивительно идет черный цвет!

      – Спасибо, Матвей Никифорович!

      В гостиную, опираясь на палочку, вошел Андрей Артемьевич Лаевский:

      – Ирина Лукинична! Хорошо, что застал. Письмо вам от графини Кобылиной.

      Пожилая дама схватилась за сердце:

      – От Прасковьи Кузьминичны?

      – От нее, от нее. На конверт взгляните! Узнаете почерк? Я его хорошо помню. Когда-то и мне писала, – старик заулыбался, вспомнив бурную молодость, но, заметив ужас родственницы, осведомился: – Что с вами? Нехорошо? Не послать ли за доктором?

      – Прасковья Кузьминична умерла год назад, – с трудом произнесла Ирина Лукинична.

      – Что вы говорите? – расстроился Лаевский. – Я и не знал.

      – Андрей Артемьевич! – подошла к нему Змеева. – Помните, вы еще на отпевании рыдали?

      На глаза старика навернулись слезы, он полез за платочком:

      – Забыл! Опять забыл!

      Провалы в памяти Андрей Артемьевич переживал болезненно. Вот и сейчас губы его задрожали, а руки сами потянулись… к Ольге! Юная воспитанница стала за последний год самым близким и дорогим старику человеком. С женой Лаевский жил из сострадания. Сын и дочь давно