в небе, он сбил его, обрушившись всей массой на человека и его канат. Трос оборвался, а Калим рухнул в Пустоту, которая вдруг снова стала лицом Магды.
– Убийца, – прошипела она, и Регарди с криком проснулся. По вискам струился холодный пот, руки дрожали, во рту стоял привкус крови. Кажется, во сне он прикусил язык.
Вокруг было тихо. Стоявший на посту Ель дремал, Карум с Сейфуллахом крепко спали. От озера поднимались влажные испарения, которые быстро таяли в предрассветной мгле. В кустах на берегу свистела проснувшаяся сойка. Но ночь еще хозяйничала в оазисе, и в воздухе было морозно.
Поняв, что уже не сможет заснуть, Арлинг поднялся и поворошил погасший костер. Раздуть его удалось без труда. В Маленькой Пустыне поднимался ветер, и в этом ветре слышались запахи большого города. За горизонтом, там, где вставало солнце, ждала Самрия.
Глава 3. Столичные гости
Самрия была великим городом. Местами грязным, местами жестоким, но при всей черноте, ползущей из щелей старых зданий, сикелийское солнце освещало одно из самых дивных мест на земле. Насколько сильно Арлинг невзлюбил столицу, когда в первый раз очутился в ней вместе с Абиром, настолько же сильно он привязался к ее тесным улочкам и пропахшим соленым ветром мостовым, когда побывал в городе в прошлом году с караваном Сейфуллаха. Регарди мог спорить с собой до бесконечности, но верным оставалось одно. Самрия была похожа на Согдарию, память о которой он утопил в водах Согдианского Моря, но чей прах еще продолжал тревожить его неспокойную душу.
Несмотря на влияние могущественного соседа, город сохранял и лелеял собственные традиции, бережно передавая их поколениям. С Самрии начиналась история Сикелийского континента, и, подобно столице драганов, Согдиане, она была сердцем кучеяров, которое билось горячо и ровно. Сказочная Самрия. Здесь кипела страсть и легко проливалась кровь. Особенно чужеземцев.
Они стояли у южных ворот уже полчаса, препираясь с охраной, которая не хотела пускать маленький караван Аджухама в город без кадуцея.
–У меня груз испортится! – орал Сейфуллах в приступе непритворного гнева. – Ты читать умеешь? Видишь, здесь написано – свежие финики! Понимаешь, что это значит? Свежие – это только что собранные, вот, меньше часа назад. Если бы товар шел на рынок, я бы с тобой общался до вечера, но он для наместника! Ты меня здесь уже тридцать минут держишь, а нам еще дворцовую охрану проходить! Между прочим, обед уже начался, и если мне попадет за то, что гости наместника остались без десерта, я молчать не буду. Ты следом пойдешь.
В Сейфуллахе проснулся актер. Полы его халата картинно взметали придорожную пыль, которая оседала облаками на шести тяжелогруженых верблюдах и трех драганах, ожидающих поодаль.
Одежду купцов, четыре корзины с финиками и документы на них они купили утром в пригороде у торговцев из Фардоса. Освободив корзины от содержимого, они набили их золотом, а сверху уложили слой блестящих плодов, скормив оставшиеся