накинул на себя расшитый золотом кафтан, небрежно застегнув его на несколько нижних пуговиц и оставляя обнаженной мощную грудь, которую пересекал багровый шрам.
Блуд появился очень быстро. На его лице не было и следа сонливости. Казалось, что он как верный пес лежал, свернувшись на коврике у дверей, и вбежал, едва заслышал свою кличку.
Подобострастный поклон, продемонстрированный слугой, показал волхву, что он очень заблуждается на счет своей учтивости.
Свенельд посмотрел на неказистую грузную фигуру ближайшего помощника и непроизвольно почесал грудь, как бы проверяя, не превратилось ли его мускулистое тело в бесформенный мешок, как у Блуда.
Сила была не самой выдающейся стороной слуги. Свенельд ценил его за изворотливость, хитрость и исполнительность. Сильных воинов хватало в дружине, а вот по-настоящему преданного – как собака, еще и неглупая, – слугу было найти трудно.
Приглушив голос и дружески обхватив Блуда за плечо, Свенельд, не прекращая передвижения по комнате, произнес:
– Отправь во дворец княгини Ольги молодца попронырливее. Пусть проследит, что там происходит странного: кто не спит; может, кто собирается покинуть дворец; кто туда придет… Если кто-то покинет дворец – пусть разведает, кто и куда.
Свенельд, остановившись, пристально посмотрел в бегающие глазки Блуда. В них уже светился азарт гончей. Казалось, что ноздри помощника начали раздуваться, беря след.
Свенельд успокоился. Он видел, что Блуд не подведет.
– Может, я смогу чем-нибудь помочь? – вмешался Тримир, опасаясь оказаться в стороне от этого дела.
– Может быть, но не сейчас. – Голос Свенельда звучал ровно, без эмоций.
Тримир понял, что под этой излишней спокойностью скрывается раздражение, и не осмелился настаивать на своем участии в слежке.
– Ступай, ступай… – Свенельд несильно похлопал по спине Блуда, подталкивая к выходу. – Поспеши, дружище.
Блуд согласно кивнул и, ревниво поглядывая на ведуна, вышел за двери.
Рука Свенельда протянулась в сторону колдуна в попытке повторить похлопывание, но, описав в воздухе дугу, поправила пышную шевелюру падавших на лицо волос.
Колдун удовлетворенно усмехнулся, не пытаясь спрятать выражение лица.
Сова исчезла в вязкой темноте ночи.
Перед Марфой лежала веточка сирени. В памяти всплывали картины ее многолетнего знакомства с Везничем…
Марфа бесцельно бродила по лесу, наслаждаясь густыми сочными запахами весенней природы, вызывавшими сладкую истому. Это чувство было новым для нее и незнакомым. Это было то время, когда она открывала в себе неизвестные до сих пор грани. Вместе с внешними изменениями – стремительно уничтожающими озорную угловатую девчонку, создавая взамен нее очаровательную девушку, – приходила и бескрайняя гамма неизведанных ранее ощущений, диктовавших свою волю.
Вот и сейчас непреодолимое желание побыть наедине с новыми чувствами вытолкнуло ее из города, заполненного суетливыми людьми