ж видит теперь пред собой?
Да терем пред взором открылся,
А кто ж на крылечке? Постой…
Да это ж старуха, что пряла
Недавно в избушке его,
Но в шубе собольей стояла,
На ней было столько всего:
Жемчужные бусы обвили
Старухину шею вокруг,
А жемчуг на ней уложили,
Как будто спасательный круг.
И перстни златые на ручках,
В них блеск самоцветных камней.
В одежде такой недоучка
Казалась как будто умней.
А ноги её украшали
Чудесной красы сапоги.
Так пламенным цветом сияли,
Знай только глаза береги.
Глава благородной покрыта
Парчовою кичкой была…
Да, видно, забыла корыто
И мужа, с которым жила.
Старик поклонился дворянке,
И молвил ей слово рыбак:
«Я вывернул душу изнанкой,
Теперь ты довольна, аль как?»
Прикрикнула, но не сказала —
«Дворянкою нравится быть».
И тотчас старуха послала
Его на конюшню служить.
Неделя, другая проходит,
Но пуще старуха дурит,
И в трепет вновь деда приводит,
Отправиться к рыбке велит:
«Ты к морю ступай спозаранку
И рыбке изволь передать —
Не нравится мне быть дворянкой,
Желаю царицею стать».
Ей молвил хозяин улова:
«Объелась ты, баба, видать?
Ведь ты не умеешь два слова
В одном предложенье связать,
А ходишь – как старая птица,
И вечно куда-то спешишь.
Какая ж ты будешь царица?
Всё царство своё насмешишь!»
В ней злость изнутри закипала
(Ведь бесу подвластна она),
По впалым щекам отхлестала
Того, кого слушать должна:
«Как смеешь, мужик, мне перечить,
Дворянке такой столбовой?..
Не может быть даже и речи,
Идёшь ты, иль будет конвой!»
Так фразой как будто надела
Старуха на деда хомут
И к морю идти повелела,
Не дав ни еды, ни приют.
И встретился дед снова с морем,
А синее море – черно.
Делиться своим новым горем
Опять старику суждено.
И морю он вновь поклонился,
И рыбку покликал старик.
С мольбою он к ней обратился,
Как будто душою приник:
«Помилуй хоть ты, золотая,
Царица морских рыбьих стай,
Всю злость на меня выливая,
Старуха послала, встречай.
Что стала дворянкой, не рада,
Бунтует, её не унять.
Старуха решила: ей надо
Царицею вольною стать».
Едва уловимые звуки
Услышал от рыбки старик:
«Исполню всё… Адовы муки
Ты терпишь. Неужто привык?!
Ступай себе, старче. Пусть знает —
Терпенью настанет предел.
Лишь только, когда потеряет,
Познает она свой удел».
Но долг украшает уплата,
Сняла рыбка с деда «хомут».
Вернулся