Говорящий кот Креншоу. Кэтрин Эпплгейт

сказал Креншоу. Это прозвучало как вопрос.

      Я не сказал «мяу» в ответ. Я вообще ничего не сказал.

      Я крепко зажмурился и досчитал до десяти.

      Когда я открыл глаза, Креншоу никуда не делся.

      Вблизи он казался ещё больше. Его белое пузо вздымалось из пены, словно заснеженный остров, а гигантский хвост свисал с края ванны.

      – У тебя случайно нет фиолетовых мармеладных бобов? – спросил он. Его густые усы смахивали на сухие спагетти.

      – Нет, – сказал я скорее себе, чем ему.

      В дверь поскреблась Арета.

      – Не сейчас, девочка, – отозвался я.

      Она заскулила.

      Креншоу поморщился.

      – Псиной пахнет.

      В лапе он держал одну из резиновых уточек Робин. Он внимательно рассмотрел уточку, потом потёрся о неё лбом. У кошек за ушами расположены пахучие железы, так что, когда они трутся обо что-то, они всё равно что подписывают большими буквами: «ЭТО МОЁ».

      – Ты воображаемый, – сказал я таким твёрдым голосом, на какой только был способен. – Ты не настоящий. – Креншоу соорудил себе бороду из пены.

      – Я выдумал тебя, когда мне было семь, – продолжил я, – а значит, сейчас я могу тебя развыдумать.

      Креншоу, казалось, совсем меня не слушал.

      – Если фиолетовых бобов у тебя нет, – сказал он, – то красные тоже сойдут.

      Я посмотрел в зеркало. Лицо у меня было бледное и вспотевшее. Я видел Креншоу в отражении. Теперь он делал пенную бородку резиновой уточке.

      – Тебя не существует, – сказал я коту в зеркале.

      – Вынужден с тобой не согласиться, – ответил Креншоу.

      Арета снова поскреблась.

      – Ладно, – пробормотал я и приоткрыл дверь на дюйм – убедиться, что никто в коридоре не подслушивает.

      Не подслушивает, как я разговариваю с воображаемым котом.

      Арета вломилась в ванную, словно внутри её ждал огромный сочный стейк. Я снова закрыл дверь.