вслед за своим отцом, открыто заявлял о том, что сегунство должно быть выборным. Это дало бы Тоетоми хорошие шансы: в Японии его чтили и уважали.
Но все вокруг понимали: Токугава не успокоится, пока не уничтожит соперника. Сегун никогда не позволит власти уйти из семьи.
Поэтому обе семьи собирали вокруг себя вассалов, готовясь к битве. Только Тоетоми призывал людей восстановить справедливость в Японии, а Токугава дарил им земли, должности и титулы. Достаточно было посмотреть на численность войск, и становилось понятно, чья тактика более выигрышна.
– Господин, – в комнату вполз на коленях камердинер, подобрался к Иэясу, шепотом зачастил: – Посланник из Осака, Катагири Кацумото, смиренно просит вашей аудиенции.
– Тоетоми хотят признать свою вину? – усмехнулся сегун. – Отказать в приеме, выдворить из Эдо. Пусть передаст мои условия: семья Тоетоми должна отказаться от притязаний на власть и подписать об этом договор.
Камердинер выполз, самураи продолжали сидеть со склоненными головами. У всех была одна мысль: скоро война.
Дан
– Застава впереди! – каркнул тэнгу.
Дан достал из мешка цуко тэгато – подорожную грамоту, неторопливо подошел к стоявшему возле дороги приземистому зданию. Дверь-задвижка была открыта на всю ширину, позволяя видеть восседавшего внутри толстого чиновника. По обе стороны от входа стояли самураи.
Дан поднялся по ступеням, низко поклонился, протянул грамоту. Чиновник принял, пробежал взглядом, спросил сурово:
– Куда направляешься, Акира-сан?
– В деревню Омори, господин, – смиренно отвечал Дан. – Хочу поискать какую-нибудь работу.
Чиновник лениво кивнул и отпустил его.
В Омори Дан вошел ближе к вечеру, когда в окнах маленьких бедных домиков стали один за другим зажигаться огоньки. Как ему показалось с первого взгляда, вокруг все было спокойно – ни испуга, ни паники среди жителей.
– Таков удел ронина: радоваться чужой беде, ведь только она приносит заработок, – философски проскрипел Карасу. – Может, уже займешься главным делом, подумаешь о мести?
Злобный демон скучал по интригам и кровавым битвам, а то, что Токугава отправил воспитанника в изгнание, не давало ему покоя. Карасу ненавидел сегуна даже больше, чем сам Акира.
– А жрать мне что? – по-русски огрызнулся Дан.
Как ни странно, тэнгу его понял.
– Тогда зайди к старосте. Если сумеешь расположить его, может быть, он подскажет, на чем можно заработать.
Староста, человек лет сорока, сидел с трубкой на крыльце своего дома и угрюмо наблюдал за пожилой женщиной в залатанном кимоно, которая возилась в маленьком огородике. Дан подошел, представился. Несколько минут разговора убедили его: в деревне все спокойно, нечисть не появляется, меч ронина здесь никому не нужен.
– Тогда где у вас можно получить ночлег за малую плату, Кайоши-сан? – спросил он старосту.
Тот колебался,