третья репетировала изысканные жесты. А сама Настя с видом заправской классной дамы, прохаживалась между сидящими на полу проститутками, отпуская замечания и заодно читая лекцию об искусстве изящной беседы.
Она уже начинала надеяться, что все так или иначе обойдется. «Может, Сакамото и вправду страдает половым бессилием, – думала Настя. – Но кто сказал, что импотентам не нужно женское общество?..»
Бордель Тоши процветал. Теперь сюда не пускали рядовых самураев и мелких чиновников. Каждый вечер здесь собиралась местная аристократия. Сводня больше не нанимала вакасю и заменила нескольких проституток, подобрав более молодых, хорошеньких и сообразительных. Обученные Настей девушки развлекали гостей сначала беседой в общей комнате, затем в постели. В заведении царили изысканность и спокойствие.
Однажды господин Сакамото перед уходом вручил Насте не только мешочек с монетами, но и небольшую коробочку, обитую красным бархатом.
– Это знак моей любви, Кумико-сан, – сказал он. – Я заплатил за твою девственность, но не стану забирать ее, пока ты сама этого не захочешь. Ты прекрасна, как едва распустившийся цветок сакуры под утренним солнцем, и достойна поклонения. Позволь мне лишь любить тебя, восхищаться тобой, и, быть может, когда-нибудь ты ответишь мне взаимностью.
«А старик-то крепко залип», – подумала Настя, с поклоном принимая дар. Что ж, это было ей лишь на руку. Пусть восхищается, не жаль. А там она накопит достаточно денег, чтобы смыться отсюда.
– Открой же мой подарок, Кумико-сан, – улыбнулся Сакамото.
Настя откинула крышку коробочки и едва не заорала от неожиданности: в бархатном гнезде лежала свежеотрубленная фаланга пальца. Срез был окольцован золотом, на котором виднелись потеки запекшейся крови[20].
Память благонравной Кумико ничего не подсказала о таком странном подарочке. Усилием воли Настя сумела «сохранить лицо», растянула губы в сладкой улыбке и низко поклонилась. Покосившись на Сакамото, заметила, что мизинец его левой руки забинтован. Выходило, что чокнутый влюбленный самурай презентовал ей часть собственного пальца.
– Господин Сакамото оказал тебе большую честь, – прокомментировала Тоши, когда старик откланялся. – Ты же знаешь, это высший знак любви. Такие подарки редко кому делают.
«Еще бы, – думала Настя, убирая коробочку подальше. – На всех баб пальцев не напасешься». Что делать, когда подношение протухнет и завоняет, она пока еще не решила. Но слух о ценном презенте разошелся по борделю.
– Ты сделаешь господину Сакамото ответный подарок? – спросила одна из ее учениц, смешливая пухленькая Реико.
– А что, нужно? – Настя в душе ужаснулась.
– Только если любишь, – хихикнула Реико, – или хочешь больше денег. Я вот пятерым уже подарила.
Настя взглянула на ее руки, но все фаланги были на месте.
– Ну нельзя же для каждого пальцы калечить, – рассудительно заметила вторая