нас свести.
– А что, хороший парень, – сказала Эстентида, мать семейства. – Тебе скоро тридцать восемь, пора и собственный домок заводить. Сародерос работать умеет – вон какую домну возвел!
С этим спорить было трудно, домну Сародерос построил отличную. Муспеллы лучше всех обращались с огнем и печами, поэтому занимались в основном плавкой и ковкой. Точно так же йотуны добывали камень и руды, людогоры пахали землю, а хримтурсы пасли скот.
– Дело доброе, – кивнул и Глезторос. – Работа в кузнице всем нужна.
– Не хочу я работать в кузнице, – отвернулась Асвантида. – И быть женой кузнеца не хочу.
– Если благородная работа в кузнице недостойна ее – то что вообще достойно? – проворчал Глезторос, вставая из-за стола. – Никакой мужчина не выберет белоручку, что презирает честный труд.
На следующий день Космодана у Мирового Древа тоже не оказалось. И на следующий. И на следующий. Асвантида все сильнее впадала в уныние, все больше подозревала, что то волшебное путешествие было первым и последним.
Да не приснилось ли оно ей, не померещилось ли?
– Что-то Асвантида витает в облаках, – сказала на пятый день мать. – И тоскует. Не знаешь, в чем причина?
– Замуж ее выдать надо, – отмахнулся отец. – Сразу и повеселеет. Или пусть дело себе найдет.
У Глезтороса слова с делом не расходились. Следующим же утром он велел дочери идти с йотунами по алмазы. Та спорить и не стала – большая сушь закончилась, в долине Муравьев не сегодня завтра пойдет дождь, поливать Мировое Древо незачем.
Да и смысла нет ходить и ждать. Космодан – бог. Захочет ее увидеть – найдет где угодно. Не захочет – значит, и не захочет. Навязываться она не станет.
И она отправилась в поход – далеко на восток, в Алмазные горы. С патриархом Лаградатесом, семью молодыми йотунами и тремя муспеллами, среди которых был и Сародерос. Тот присоединился в последний момент, догнал их уже на перекрестке, и Асвантиде неловко было идти на попятный.
Да и не собиралась она. Сародерос не был ей неприятен или еще что-то. Просто не мил… а вот она ему нравилась. И родители давно уж пытались их свести, что вызывало у Асвантиды некоторую изжогу. Какой-то детский протест. Не хотела она жить по указке, хотела сама выбрать того, с кем свяжет жизнь.
Просто выбор пока что не особенно большой.
И раньше Асвантиду это не смущало. Она всю жизнь прожила в деревне великанов, за пределами которой были только бескрайние просторы, дикие звери и редкие Всерушители. Раньше мир не казался ей пустым – он был полон воздуха, воды и земли, полон растений и животных. Ей хватало общения с сородичами и честного труда.
Но теперь ей этого казалось мало. Она увидела… другие миры. Кипящие жизнью, не знающие одиночества. Увидела творение звезд и планет.
Увидела бога! И как же он был прекрасен!..
И ужасающ одновременно…
Асвантида снова вспомнила Космодана в его истинном виде – когда он был самим творением, средоточием