пойдешь без трусов! В одних колготках. А потом я тебе достану у наших трусы приличные. А то – носит труселя. Панталоны бы еще у свекрови взяла поносить. Красотка!
И вот теперь, сидя в своем сказочном, почти новогоднем уголке, Машка чувствовала, как юбка натягивается до состояния паруса под ураганным ветром, и медленно ползет вверх, открыв уже полностью колени, а потом, глядишь, доползет и до ляжек. И подтягиванию вниз упрямая тряпка не поддается. Не дай Бог выше ляжек сумеет, народ может и не понять. Ведь Машка подружкиного совета послушалась…Насчет трусов…
– Мария Владимировна, остались только ваши страницы, все остальные свои напечатанные части уже сдали.
Резкий голос Жаззи проскрипел за спиной неожиданно, Машка подпрыгнула и испортила четвертый лист. Помарок не допускалось, придется опять перепечатывать.
– Подождите пожалуйста, Иоланта (у прозванной так Машкой – Жаззи, оказалось именно такое, оперно-театральное имя). Я быстро. Десять минут и принесу.
Машка лебезила, потому что Жаззи зло кривила губы и презрительно рассматривала ее ляжки, уже показавшиеся миру из-под подлой юбки.
– Одеваться на работу надо соответственно. И сапоги снимать в помещении. Тогда и работа будет спориться. Думать надо о работе. А не о красоте своей необычайной. Не буду я ждать вашу страницу, у меня дома дел навалом. Отнесете Заму в кабинет, он все равно до ночи здесь сидит. А я пошла.
Жаззи с силой хлопнула дверью, так что на полке зазвенели колбы, а у Машки опять дрогнула рука, ляпнув вместо «П» «Р». Новый лист в машинке казался ненормально белым, в глазах уже мелькали мушки и кружилась голова.
…Допечатала эту чертову страницу Машка часам в девяти вечера. Еле ковыляя по пустому коридору администрации, она уже почти ничего не соображала. Тело ломило, ноги горели, как обожжённые, в глазах прыгал алфавит – именно в том порядке, как его выстроили изобретатели пишущих машинок. Наконец, она добралась до дверей кабинета – оттуда, через тонкую щелочку пробивался тусклый свет. Постучав – робко, почти не слышно, Машка замерла.
– Проходите, Маша. Я вас жду.
Голос Семена Исааковича звучал глухо, как будто он говорил через подушку. Машка осторожно открыла дверь и зашла. В кабинете было полутемно, горела только настольная лампа. Зам. сидел на кресле, перед журнальным столиком без пиджака и галстука, верхняя пуговица рубашки была вальяжно расстегнута. Чашка кофе, явно еще горячего, потому что запах стоял одуряющий, шоколадка и две крошечные булочки на тарелке – совершенно домашняя обстановка. Машке даже стало не по себе.
– Маша, вам кофе сделать? Вы устали, конечно. Вечер совсем.
Семен Исаакович встал, легко, как будто и не был отягощен небольшим пузцом, почти как мальчишка, быстро, порывисто подошел к Машке и потянул папку у нее из-под мышки. Он кивнул головой на второе кресло, стоящее напротив.
– Садитесь. Отдохните. Я сейчас.
Он что-то там делал с маленьким чайничком,