видел, но ему показалось, что знает его, – так и вышло, когда тот повернулся к нему… Ахмедов!
– Ну, здравствуй, академик, вот и встретились мы с тобой, добро пожаловать!
Алисой понял, что тот насмехается над ним, но виду не подал, строго ответил:
– Здравствуйте, я не академик, а всего лишь скромный кандидат наук, а вы, вижу, уже поднялись высоко.
– Да, представьте себе, и настолько высоко, что вижу каждый шаг твой и тебе подобных.
– Почему вы со мной на «ты»? Я свою работу не скрываю.
– Работу – да, не скрываешь, а вот деятельность антисоветскую скрываешь, и наша задача – выявлять таких, как ты.
– Я и этого не скрываю, потому нет предмета сокрытия: не занимаюсь я антисоветской деятельностью, я занимаюсь воспитанием той горстки молодежи в духе национального патриотизма, которые приходят ко мне. Так этим занимались Мирза Джалил, Сабир, Ахундов Закир, и очень многие по сей день занимаются, как, например, Шахрияр. Что тут такого?
– Мы доберемся до всех, до единого, кого ты назвал и кого не называл, всех выведем из темноты на свет, как летучих мышей.
– Не достанете, – он чуть было не засмеялся, но сдержал себя, решил продолжить беседу, – все почти умерли, потом они как раз сами любили и приносили людям свет, а вот загонять людей в темноту, точнее, в темницу, – прерогатива вашей конторы, это вы избегаете света, притом везде и во всем.
Ахмедов понял, что не то сказал, видимо, этот «академик» каких-то допотопных людей назвал, и от этого еще больше взбесился:
– Слушай, академик, я учился в нормальной русской школе, а высшее образование получил в Москве, понял? Кто такой Шахрияр, где он работает?
– Оно и без того видно, что непонятного; что касается Шахрияра, то жив и здоров, поэт народный, в университете работает.
– В каком университете? Не слышал я о таком!
– В Тавризе.
Этот ответ вывел Ахмедова из равновесия полностью: чувствовал, что не может найти нужных слов, чтобы заткнуть этого «академика». Ему хотелось взять верх над ним интеллектом, от этого еще больше терялся и не находил нужных слов для постановки вопросов.
– Не Тавриз, а Тебриз, понял?
– Понял, все понял. Для кого Тавриз, Гянджа, Ханкенди и так далее, а для кого-то Тебриз, Кировобад, Степанакерт и прочее. Все закономерно.
Он невозмутимо смотрел, как свирепеет лицо Ахмедова, и заметил, как тот почти незаметно потянул правую руку под столешницу, – понятно, сейчас заберут и закроют. Открылась дверь, и вошли двое безоружных молодых парня. Ахмедов, не глядя ни на кого, бросил:
– Уводите.
– Можно два слова скажу лично вам?
– Подождите за дверью, – не поднимая головы приказал Ахмедов своим, те вышли и закрыли дверь за собой.
– Ну, слушаю тебя, говори.
– Где Виктор Андреевич?
– Не поможет он тебе уже. В Луганск перевели, начальником областного управления.
– Последнее, что хотелось сказать: твою эту неуемную энергию, любовь и рвение направить бы на