немало моих солдат, мне пришлось прибегнуть к жёстким мерам, чтобы предотвратить ещё большее насилие. Я приказал казнить две тысячи самых опасных мятежников, которые были зачинщиками восстания, и с миром отпустил всех остальных. Если бы я отпустил всех, то мятежи возобновились бы очень быстро, что привело бы к новому кровопролитию. В итоге мы могли бы полностью потерять Иудею. Если наместники провинций будут проявлять мягкотелость, то в конце концов наше государство вернётся к размерам Италии или даже к семи холмам Рима. Ты этого хочешь, прекрасная дева? – с ироничной улыбкой закончил свой серьёзный ответ сенатор. Хотя его красивые губы улыбались, обнажая безупречные зубы, глаза смотрели очень строго и испытующе.
– Нет, нет, конечно, нет, – поспешила заверить его Клавдия и опустила взгляд. Она до сих пор стояла на том же самом месте у подножия каменной лестницы, где её оставила мать. Казалось, девушка не хотела ни на йоту приблизиться к своему жениху. Он вздохнул и устремил взгляд вглубь сада, утопавшего в цвету и пышной зелени. Его тихий вздох потерялся в радостном журчании фонтанов и ликующем щебетании птиц. Пьянящий аромат роз услаждал тонкий весенний воздух. Публий Квинтилий понял, что совершил ошибку. На неожиданную атаку он ответил блестящим контрударом и, судя по молчанию и опущенному взгляду своей невесты, победил. Но как бесславна была эта победа! Перед опытным политиком и военачальником, потупив глаза, стояла юная, непорочная девушка с доверчивой, ранимой душой. Она должна быть очень встревожена и напугана тем, что по чужой воле скоро окажется в полной власти незнакомого мужчины. Гордая патрицианка хотела скрыть свой страх под высокомерной надменностью, с которой она встретила своего жениха. Осознав причину её враждебности, Публий поспешил исправить свою ошибку и мягким голосом предложил:
– Давай прогуляемся по саду, Клавдия. Он так прекрасен!
– Да, наш сад – это, должно быть, самое красивое место на свете. Я могу часами гулять по его аллеям и даже почти не жалею, что мне нельзя покидать его пределы, – оживилась притихшая девушка. Они направились вглубь сада по широкой дорожке между отцветающими апельсиновыми деревьями. Лепестки их белоснежных цветков чудесным ковром устилали ухоженные газоны. В благоухающем дивными ароматами воздухе переливисто зазвенела соловьиная песня. Прозрачно-голубое вечернее небо над сказочным садом казалось бездонным. В закатном зареве медленно догорал знойный день. Сад был обнесён высокой стеной и казалось, что никакие горести жизни не могут проникнуть в этот райский уголок, где расцветали прекрасные розы и чистые девичьи мечты. «Зачем эта юная красавица начала разговор о крестных муках? Мрачным мыслям о врагах, страданиях и смерти здесь совсем не место. Кроме того, наивная девочка не знает ничего о реальной жизни за этими стенами. Как она может судить меня?» – размышлял обеспокоенный жених. Наконец, он вкрадчивым голосом спросил:
– Ты