руками и запихиваю в рот. Мама просто умерла бы при виде такой гигиены питания, но запретный плод всегда сладок.
Вечерами летом можно долго гулять, ведь завтра не в школу. Сидим на лавочке и пугаем друг друга страшилками:
– В черном-пречерном доме в черной-пречерной комнате на черном-пречерном столе стоит черный-пречерный гроб. В черном-пречерном гробу лежит черный-пречерный покойник. Он встает…..
Говорится это медленно, свистящим шепотом нараспев. И дальше с вскриком хватаешь слушателя за руку.
Иногда играем в цветы. Чаще в барыню.
– Вам барыня прислала голик да веник, да сто рублей денег. Велела не смеяться, не улыбаться, губы бантиком не делать, да и нет не говорить, черно с белым не носить.
Я специалист по рассмешению. Только Линка может мне противостоять и не рассмеяться.
И конечно, в прятки. В прятки играли и зимой и летом. Зимой ползали всё в том же садике, прячась за кустики акации, летом за время счета успевали убегать далеко (одежда не мешала) и прятались за сараи и дома.
Считалок было много: «Стакан лимон – выйди вон!», «Эники-Беники. Ели вареники», «Эники Беники, иог», «Вышел месяц из тумана, Вынул ножик из кармана…», «Ах, как с горки катится Голубое платьице…», «На золотом крыльце сидели…».
Избегавшись за целый день, пропахшая пылью, травой и солнцем, в сумерках, после третьего призыва из форточки «Зоя, немедленно домой», я наконец приползаю в светлое нутро комнаты. Даже при жаре в 30 градусов, которая в Карталах не редкость, в нашей комнате прохладно, и домашние не страдают от жары, не то что соседи, у которых оба окна на юг.
Дома давно меня ждет ужин, правда, остывший, и его нужно подогреть, съесть холодным мне не разрешат – вредно для желудка.
Бабушка нагрела полный чайник воды – мне надо мыть ноги. Сижу на табуретке, опустив ноги в теплую воду, тихонько шевелю пальцами. Наклоняясь к ногам, слышу запах пыли, горький запах трав и загара, и это на всю жизнь будет ассоциироваться у меня с запахом лета в средней полосе России.
– Смотри, мама, – говорит моя мама бабушке, – до чего добегалась, сейчас уснет на стуле.
Голос матери возвращает меня к действительности, я вытираю ноги, выливаю воду и бухаюсь в постель. Уже засыпая, слышу бабушкино ворчание
– А кто посуду за тобой будет мыть? Мух-то разводишь. – Но я не отвечаю, я уже сплю.
Если идти пешком в сторону базара, то проходишь мимо невзрачной речушки. Помню мутную воду и скользкий глинистый спуск к ней. Ходить мне туда запрещено, но все девчонки со двора идут купаться, и я иду с ними тайком. Мы спустились к речке, залезли в воду (она была теплая) и только стали визжать и прыгать, как на берегу появились незнакомые мальчишки, деревенские, забрали нашу одежду, а когда мы попытались ее отобрать, согнали нас в кучку и повели неизвестно куда. Мальчишки были маленькие, нашего возраста и моложе, но вооруженные